1 Слово
Я один из миллиона рэперов. Один из сотен тысяч, кто мелит хуйню от трека к треку
Один из тысяч в паблике, один из сотен участников проекта
Один из десятка, что от баттла к баттлу строго вверх, как экспонента
Но я единственный, кто ненавидит себя сильнее, чем оппонент, и сильнее, чем оппонента
За мной куча косяков, поверь, но я не облегчу тебе задачу, друже
Ведь, внутри сдавлен зверь, будто крик и рвётся наружу
Ты не сможешь задеть меня как-нибудь, не сев при этом в лужу
Ведь, чтобы похоронить меня фактами, придётся копать куда глубже
Прямо сюда, сука! Но, чтобы это не осталось между нами - расскажу всем
Как хотелось пораскинуть мозгами, оставшись с теми, кому вечно 27
Но, приходится опять на баттле ебать хуесосов:
Я не нашёл дробовик, не записал Nevermind, и мне уже 28!
Ты бесполезен для меня, как для клошар лилия
Я так пропитался злобой, что порой сомневаюсь, Шарли ли я?
И заработал механизм, в котором ты, как и я, лишь шестерёнка
Знай: я не хотел твоей крови, будто мы пытались зачать ребёнка
Здесь те, для кого баттлы это фетиш, я клянусь накормить нуждающихся досыта
Как будто на мне ряса
Все ждут хлеба и зрелищ, но я актёр, у которого пока нет тостера
Так что довольствуйтесь пушечным мясом
Что этот урод из себя такого дерзкого лепит, а?
Ведь его проход - пример в этом деле везения
Твой отбор смотреть нудно: баян на баяне, куча детского лепета
Как будто в музыкальной школе землетрясение
Как он прошёл отбор? Куда смотрели вы, блеать!
Два его слова? Я сомневаюсь, что съем столько, сколько хочу выблевать!
Смотрю на твою ряху - меня уже морит сон
Ты почти прошёл, но навсегда останешься в дверях – Джим Моррисон
Ейск… Город шлюх и моряков, как Новороссийск, только без моряков
(Слыш, моя мама из Новороссийска!) На каком корабле она служит, сынок?
У вас язык не подвешен, рэперы-паралитики
Сидели бы дома в трипперном пруду – лебеди сифилитики
Но, здесь они: дерзкие ейские ястребы, что повылетали из гнезда, как пробки в щитовой
Они опасны якобы, но, на каждого кита, найдётся с лодкой китобой
Начну с простых примеров здесь: смотри, мудак
Вот так слово Ейск превращается в слово fuck
В вас самодовольства, как в шести Наполеонах. Норовите устроить скандал в Богемии?
Это не берилловая диадема, но весь замес из-за премии
И, палец инженера, готов жать на кнопку, готовя вам Рейхенбах
Устроить пляшущим человечкам этюд в багровых тонах
Плюнуть бы в жёлтое лицо, отвесив прощальный поклон
Оставив человека на четвереньках, охранять пустой дом
В Боскомской долине я опознал бы тело, да, событий пёстрая лента
Но, на последнее дело, профессор Мориарти присылает своего студента
Серьёзно? Кто ты нахрен такой вообще?
Я бы лучше сидел дома, посвящая время анаше
Я бы прошёл тебя батля по скайпу. С ебалом, как в рекламе скайпа
Ты скучен, мне не по кайфу, но слетишь как начинающий скейтер с халф-пайпа
Ведь я плету полотна хлопковые, для грубости вплетая нити холщовые во время срывов
Что, распадаясь, как зазнобы локоны, волочат толк, с грохотом взрывов
В переплетении нитей всё, от низов, до тем вечных
Подруга зовёт это пэчворк, друзья говорят – это нечто
Твои же тексты шиты белыми нитками, похоже. Ни ритма, ни такта у кретина
Им место на полу в прихожей – это тряпка для ботинок
Твои тексты шлак, парень. Их оценят лишь те, кто рос дебилами
Они крошатся под моими Тимбами, будто написаны в мороз по воде вилами
Твоя тёлка - наркоманка и шлюха. Многому нахваталась от отца дама
Рассказывала под спайсухой, как залетела от Саддама
Я не буду её ебать, толстухи мне нравятся не слишком
Я усыплю вас обоих, свяжу руки – есть более тёмные мыслишки
Когда ты придёшь в себя, медленно очень
Будешь под эшафотом, с её трусами во рту, залепленным скотчем
Глядя в твои глаза, я пойму, что можно начать
Поднимусь назад, наверх и дёрну рычаг
Когда перестанет дёргаться её туша
Она устроит тебе подобие дачного душа
Ты будешь плакать внизу и блевать через нос
Да, жалко пизду, ведь еблась на износ
Когда высохнет рвота, утихнут крики ворон и твой стон
Ты проснёшься дома, думая, что это сон
Только труп во дворе, в петле, качает ветерком её
Отмеряя секунды твоей никчёмной жизни, насекомое
Тебе будут сниться кошмары. Тебя заберут санитары. Я буду всплывать в памяти
Ты не стерпишь удара, крича: «уйдите видения, вы меня раните»!
Полковник Куртц сказал, что у ужаса есть лицо. Моё ты запомнишь надолго, паскуда
Ведь, это последняя секунда, когда ты видишь меня добрым, и я буду повсюду
Я – «Полёт валькирий» над джунглями. Я – запах напалма поутру
Я то, из чего сделаны сны. Я то, что тебе не по нутру
Я понимаю как, но не понимаю зачем. Я – проблема
Я вижу мёртвых людей. Я – твоя самая хитрая схема
Я – колющая боль в твоём боку, я – порезы на твоей коже
Я – твой последний шанс доказать всем, что ты что-то можешь
Я – водопад противоречий, что бьёт в твою голову снова и снова
Я – ухмыляющаяся месть Джека. Я – Шарли. Я – Слово

2 Слово
Слово. Целый мир метаморфоз и метафор, ограниченный лишь твоим талантом
Здесь можно создать свою вселенную, выстроить лестницу в небо, став Робертом Плантом
Столько возможностей сделать так, чтобы цепляла в раз строка
Но нет. Самое интересное и сложное: ты думал, что Бисмарк – это вид насморка
Открой глаза, присмотрись:
Здесь, Луи Армстронг поёт What a Wonderful World, смотря на землю с луны
Здесь, Фидель покушался на ЦРУ шесть сотен раз, но напрасны труды
Здесь, Рой Джонс до сих пор король ринга, а Атлантида есть на карте
Здесь Док кричит под окном Лютера Кинга: «В Делориан, Марти»!
Тебе не помогут каламбуры и шутки за триста
Ты ждал равной схватки, но здесь ты в роли туриста
Ты хочешь казаться крутым, на деле – даже дышишь робко
Без меня эту пьесу не будут смотреть, как королевская чета гамлетовскую Мышеловку
И я трахну тебя без предисловий, наплевав, что подумают люди
Можешь считать меня интровертом, ведь я вертел интерлюдии
У тебя была одна надежда, тупой щёголь
Что я сожгу второе слово, как том второй Гоголь
И я пытался, сжёг свой текст, отправив в ад
Но мне его вернул Воланд
Ведь, рукописи не горят
Мои рукописи не горят - твои не тонут
Текст только закалился, пройдя пламя это
Лишь стал куда более инфернален
Теперь, ты захочешь забыть своё имя, как Том Реддл
Либо, будешь вечно лечиться, как Том Фермален
А я, забытым альбомом Хамиля, восстану из пепла
Остатки которого развеет ветром
Что в памяти недрах осядет лишь иллюстрацией
Я торчу пару баттлов, пару фитов. Сучки, папе снова семнадцать
Много поменялось: в Лиге уже зажигает Стеф Карри, а не О’Нил
Отборы плодят не Хайдов, а Неонил
Но, я не завяжу – пока рак не доберётся до горла
Ты завяжешь – когда роскомнадзор запретит рифмовать на глаголы
Я делаю для себя, не ради малолетних нимф, и нулей в контрактах
Когда у меня будет двойной подбородок от двойных рифм – твоё ебло останется квадратным
Твои раунды, как бритва, в которой нет острых лезвий -
Я играл в шотгейм на твоём баттле и остался трезвым
Как он пролез в топ? Кому пришло это в голову?
Или оргам приснился сон, про колосья и коров
Знаменующий после пяти тучных сезонов годы голода
И они от неурожая понабрали дураков
Которым место в палате беситься, а не здесь батлить по два раунда
Что ж, придётся захватить эту больницу, как Басаев, и я не про Тони Раута
Вороны с моих плеч, они летают по миру
Ища знамения появления Фенрира
Для них видеть всё – это дело чести
Они знают, что происходит в самой тёмной бездне
Несут на чёрных крыльях чёрные вести
Это подарок от сына Бёра и Бестлы
Известного, как, Один или Вотан
Их крики ты слышал, сидя под эшафотом
Их имена – Мыслящий и Помнящий. Не скрыться нигде от них
Они наблюдают за всем, не оставляя людей одних
Это их голоса в голове плетут нить путаных повествований
И, временами хочется взвыть, но продолжаю корпеть над листами
Мне страшно за первого – ведь он родным чем-то стал
Страшнее за второго, ведь, раны в памяти заживут чёрта с два
Ты щас не понял? Про любой твой базар, они мне расскажут – факт
И, час не ровен, проснёшься от топота ног, шагающих в такт
Ты поймёшь, что молча, был бы целее, и пиздел напрасно, в своём же сидя говне
Твой городишко, искусанный зелёным змеем, умоется красным, познав викингов гнев
И гром от погромов расходится в раз
Решительно гробят притихшую мразь
И кронпринца на трибунал турнут с трона
Не выручат ворованные марки и кроны
И Трубы трубят уж триумф мародёров
Кров твой разграблен, народ без патронов
Тряхнёшь ручонками, ведь проиграл в игре
Услышишь: El rojo-verde loco передаёт привет
Привет логопедам города Ейска. Логопеды города Ейска –
Вы вообще есть там?
Тут парень кромсает рифмы, плюётся калом
Но смотреть противно, будто блюёт Цекало
Тебя слушать тошно, про Гитлера, про Бисмарка ли
Ты родился случайно – тебя в пизду высморкали
Но, на тебя, урода, время и силы трачу я
А ты настолько тусклый, будто принял обет невзрачия
Вас слишком дохуя, кто пиздит, что будет ад тут
Но, каждый гад плут
Здесь, как тюфяк Грут
Выходя, хоть раз, в круг
И, всё равно, приписывают тру к гербу
Обещают жару – пальбу
Обещают, умру – отгребу
Но, лишь перевернут Игру в гробу
А я староват для этого дерьма, как ассенизатор на пенсии. Так что совет друга:
Я просто планирую так забить Колпак Санты, чтобы он в полном составе забился в угол
Я предупредил тебя, так что без обид:
Тебя заберёт Фредди в анальное рабство, если раньше Фредди не заберёт СПИД
После, я привезу тебя, полумёртвого ко входу в твой дом, а потом
Поздравлю твою семью, как редакцию Эбдо с рождеством
Там все твои родственники, гирлянды горят
Тётушка лезет под ёлку и находит фугасный снаряд
Ты пытаешься меня остановить, придётся смириться – убери руки, мудень
Мы ангелы с грязными лицами, но кого во всём винить, если нас не будет?
Я жму на кнопку, и вот, весь дом полыхает
Я дёргаю Томпсон, напевая, «The Roof is on Fire»
Начинаю отстреливать выбегающих, до тебя долетают капли крови
Ты смотришь непонимающе, жалея, что не сдох в утробе
И снег уже алый от расстрела
С последней пулей падает последнее тело
Я сниму с него колпак, залитый кровью
Надену на тебя, сменю обойму
Я не священник, сынок, но ты скоро встретишься с Богом
С рождеством, грязное животное и счастливого нового года!