Бог носит небосвод тайдай, и где-то там за край принта
Плывёт твоё облако-рай – поди попробуй угадай
Я – ноунейм, я – имярек, моё прозвание – Бог весть
И брат мой не афонский грек, и для чего вообще я здесь (х2)

Семеро идут – с ними не ходок
Клевером плетут церберу венок
Лилии не трудятся, не прядут
Мой усталый дух, права птичий пух
На каком я здесь, смеренный семь раз
Вырежь-отними, только и возьми
Утречком восьмым сон из белых глаз
На куски не рви, не лишай любви
Крашенки-весны в високосный год
От тумана в двух крошечных шагах
Моя печаль на размагнитившихся свемах
Тьмой, превысшей света, и кому её повем?
Пускай я грешный изувер из тех, что ходят по земле
Пусть даже не душа, а камень – в Лету канет
Распоследний соловей, тогда она возопиет

Бог носит небосвод тайдай, и где-то там за край принта
Плывёт твоё облако-рай – поди попробуй угадай
Я – ноунейм, я – имярек, моё прозвание – Бог весть
И брат мой не афонский грек, и для чего вообще я здесь
Как бы мне не возвращаться никогда к своим делам
К своим Ваалам и баранам, убежать на Валаам
И подвизаться, или в Ораниенбаум – стричь деревья померанца
Чтобы парком регулярным восполнять утрату рая
Проскользнуть в тележке долли по желдору за клубком
Туда, где луковое горе вровень с Палеха лубком
Где солидолом пахнут шпалы, и танцуют пого брошенные рельсы
Налегке брести офеней, кобзарём и погорельцем
Я уйду туда, где беда и хмарь, лебеда и марь
Где один битмарь – сельский пономарь
Только он меня сердцем понимал, сердцем понимал
Печаль причастнику с даров, когда он крепко нездоров
И зарастает сорняком тропа во внутренний Саров
Летят горящие коровы в расстилающийся ров
В пяти томах Добротолюбия нет пары мудрых слов
Когда он видит в каждом встречном адописных мусоров
Когда Иудой на измене русский рэп, не воскресает русский рок
Тогда давай себе зарок любой ценой уйти из Города Зеро

Бог носит небосвод тайдай, и где-то там за край принта
Плывёт твоё облако-рай – поди попробуй угадай
Я ноунейм, я имярек, моё прозвание – Бог весть
И брат мой не афонский грек, и для чего вообще я здесь

Меня ангел лелеял, икос пел
Пялил людей я искоса
Гнев источая исподволь
Не научаясь истине
Пустошь топтал, как в истерне
Коммунисты бакинские
Высек ботинком искорку –
Ей и благословился
Казался себе кротким персонажем Смоктуновского
Но горечью смоковница как раньше плодоносила
Хотел, чтоб мир влюбился, как в Захарова – Ленком
А был написан по бумаге молоком