— Пора.

Почему ты не можешь говорить любую фамилию на улице?

Ты ж тоже, по-моему, проплаченный.

— Кто виноват в том, что так получилось?

— Замри.

— Пф-ф-ф.

— Разве это не чудо природы?

Я сейчас заберу тебя в будущее.

Ни с кем так много в жизни не разговаривал.

(цоканье бокалов)
— Ваше здоровье.

(музыкальная заставка)

— Расскажи тем, кто тебя впервые видит, чем ты занимаешься.

— Я снимаю видео на Ютуб. Они в основном либо про путешествие,
либо комментарии к новостям.
А иногда это какие-то странные видео.

— Например, «Сколько еще будет править Владимир Путин?»

Или «Я прослушал все песни Тимати».

— Привет, я Руслан Усачев. И сегодня мы ответим на самый главный вопрос российской политики —

сколько планирует жить Владимир Путин?

Привет, я Руслан Усачев. И сегодня я вам расскажу о 10-ти жизненных уроках, которые можно вынести из песен Тимати.

Я их все прослушал.

Да, вот такие вещи. Они конечно радуют меня,

что еще иногда получается что-то такое придумать.

— Ты один из главных ньюсмейкеров Ютуба этого лета после того,

как ты заявил о том, что ты уезжаешь из России.

Когда ты выпустил видео, в котором объяснял,
почему ты уезжаешь и будешь каждый месяц жить в новой стране —

это выглядело, ну,
отъездом практически по политическим причинам.
Но, после того, как ты давал какие-то интервью,

после того, как просто время проходило —

стало казаться,что причины не политические, а исследовательские, культурные, какие угодно еще.

Давай сейчас сформулируем.
— Да.

— Почему ты уехал?

— У меня давно возникло желание провернуть какую-то такую штуку.

Я в какой-то момент подумал, что будет классно вот взять перерыв от России,

потому что я до этого никогда не задумывался. То есть, там, не знаю, лет пять назад на вопрос там…

Постоянно спрашивают: «А когда тебе пора валить из России?»

Как бы шоу снимаем — очевидный такой вопрос.

То есть, я об этом не задумывался, потому что,
чтобы ни происходило, оно как бы терпимо в стране.

То есть, я считаю, что вещи,
которые происходят в любом даже авторитарном государстве,
они по-большому счету терпимы.
Терпеть можно бесконечно долго.

И я, как человек спокойный, такой:
«Ну в принципе можно жить в России».

Но потом я подумал. А время-то идет.

Я как бы незаметно повзрослел и а почему бы и нет? Почему бы не попробовать?

Многие люди уезжают. Почему я не могу?
Почему я не могу пуститься в путешествие?

Почему я сижу на жопе ровно, хотя вроде как имею возможность делать больше того, что мне нравится?

И взять вот этот перерыв от России, чтобы там с негативными вещами не сталкиваться,

говорю, со стороны на это посмотреть.

Я не могу это коротко объяснить, потому что это…

…мысль и решение, которые так собирались очень долго и,
пришло к тому, что я отъехал.

— Но если--
— Кукухой.

— Сейчас, спустя два месяца, кажется,
что ты в том видосе немного добавил драмы.

— Теперь надо чаще полы мыть в квартире, потому что вдруг придется на них лицом лежать.

Тяжелый такой фон. Больно смотреть на то,
что происходит в России, и в какой-то момент просто щелкнуло.

Пора валить из России.

Смотри, меня естественно всё это беспокоит. Конечно.

И есть часть моего сознания, которая, вот как мы обсуждали в новостях с «Медузой»,

ты получаешь после долгой поездки.

И бывают вот эти дни, когда особенно тяжело, да?

То есть, там вот мы выходили из… Не помню когда, очередного пробивания дна с Навальным,

то есть там один из митингов несанкционированных.

И я в центре Питера живу.

Мы вышли пройтись по Невскому,

и то есть, да, я смотрел, как просто какой-нибудь там пацан-первокурсник крикнет «Навальный» на улице,

и за ним из машины начинают росгвардейцы бежать через, ну, по Невскому, там по центру северной столицы —

это конечно…

При всей моей отстраненности,
то есть я могу по-разному на это реагировать.

Я могу абстрагироваться и, как сторонний наблюдатель, смотреть на новое проявление авторитарного путинского режима,

и не принимать это лично, и терпеть.

Но в то же время частично я вижу, что ну это ж дичь.

Почему ты не можешь говорить любую фамилию на улице?

Почему можно кричать, не знаю: «Эй, Серега!»

А когда ты крикнешь: «Эй, Навальный!» — выбегает…

Ну то есть, реально. Мы шли в самом центре Питера,

просто едет карета полиции там или Росгвардии,

останавливаются, выбегают мужики и по дворам шугают всех.

Это вот как раз, может помнишь, когда была еще история с тем,
что журналистов тоже в Питере начали там бить,

просто потому что: «А че ты снимаешь?»

Ну это же дичь.

(Дудь) — Слушай, ну-у неплохой вид.

(Руслан) — Спасибо.

— Как ты устроился?
— А, здесь?

Я обжился.

Но на самом деле, когда приехал, было хорошо,
потому что мы единственные жили в доме:

было тихо. Сейчас начали уже соседи с детьми приезжать.

Ну шумят.
— А-а-а.

— Нельзя там свободно голым ходить по балкону.

— Мы в Которе.
— В пригороде Котора.

— Это пригород?
— Да.

— Ну, слушай…

— Вот это Котор. Это уже соседняя деревня.

— А, да. Что такое пригород — это когда до старого города 4 минуты на машине или 15-20 пешком.

Это уже пригород.

Котор, если кто-то не в курсе.

Черногория — это страна, которая у Адриатического моря,
но у этого моря есть залив.

— Боко-Которский.
— Да.

Именно на берегу этого залива город Котор находится.

Сколько раз ты купался?
— Ноль.

— Ты просто не пловец или--
— Сейчас да.

Но я хочу успеть один разок искупаться.
Но нужно монтировать, поэтому вряд ли.

— Лучшее место для того, чтобы поговорить про город,
в котором ты вырос —

про Норильск.

Как ты там с родителями оказался?

У меня мама и отчим они с геологией связаны.

Соответсвенно там очень много разведывательных всяких историй.
Соответственно они по работе туда приехали.

Ну и получилось, я уехал на весь универ в Питер.

И вот там через несколько лет возвращался. И ты свежим взглядом на всё это смотришь.

То есть, ну я уже к тому моменту, когда мы снимали «Пора валить» в Норильске,

уже начал ценить романтику всех этих разбитых пятиэтажек.

Когда мы селились в съемную квартиру в Норильске для съемок,

я удивился насколько там жарко.
То есть когда я жил просто в Норильске…

— А-а-а.
— Я такой: «Ну нормально. Тепло здесь».

На улице минус 50, дома тепло — это нормально для меня было.

Когда я переехал в Питер, я понял,
что оказывается может быть такое,

что на улице похолодало и у тебя стало дома холоднее.
— М-м.

А в Норильске жилье настолько заточено под среду обитания,
настолько оно изолировано,

что оно снаружи выглядит, как обшарпанное говно,
но внутри это капсула тепла такого.

То есть, такие вещи я в школьные годы не замечал, а когда вернулся, я такой: «О, прикольно».

— Как ты воспринимал катастрофу 2020-го года?

— Ухмыльнулься тому, что люди узнали, что в Норильске плохая погода,

потому что я такой: «Ну так ведь там же всегда так.

Там всегда цветная вода. Там всегда воняет газом в городе».

Сейчас по-моему получше стало,
потому что закрыли один из комбинатов.

Ну клево. В России узнали, что оказывается, если ты выкачиваешь из земли драгметаллы,

то вокруг может быть плохо.

— Ты вообще не материшься.

Ты вообще никогда не матерился.

За десять лет в Ютубе…
— Ну я в жизни никогда не матерюсь.

Официальная версия, которую я знаю:
моя мама провернула со мной в детстве психологический трюк,

который подсознательно отучил меня материться.

Я ездил каждое лето из Норильска в Белгородскую область в деревню к бабушке и дедушке.

И там напротив дома бабушки с дедушкой была такая двухэтажная типа панелька,

то есть такой многоквартирный дом, в котором считалось,
что сомнительные ребята живут.

И-и-и в один из дней я видимо принес оттуда какой-то набор матерных слов. При маме это сказал.

Она вместо того, чтобы ругать меня и говорить, что это неправильно,

то есть наказывать каким-то образом,

она взяла банку какую-то. Где-то нашла на кухне.

Сказала, чтобы я произнес все эти плохие слова.

Мы ее закрутили вместе и пошли где-то закопали.

То есть, таким образом я избавился от мата,
и он где-то погребен в селе Городище Белгородской области.

Ну то есть, видимо она придумала какую-то такую игру вместо наказания, чтобы…

Это «Inception» наоборот, знаешь?

Вместо того, чтобы поместить идею в голову,

она забрала мат из головы и похоронила его.

Мне на прошлый Новый год… Из-за ковида сложно считать года.

Ну короче да, мы были в штатах — на круиз ехали.
И с нами Даня Поперечный был.

И он мне подарил на Новый год такую банку стеклянную в грязи.

Он ее нашел: где-то выкопал.
И сказал: «Вот забирай. Твой ящик Пандоры.

Делай с ним что хочешь».

Видимо хотел сделать меня плохим матерящимся человеком.

— Не сработало?
— Не сработало.

(Дудь) — Мы в Смоленске.

Ну точнее в 15-ти минут от него: в поселке Гнёздово.

Во второй половине 19-го века здесь недалеко строили железную дорогу и нашли клад.

Археологи решили внимательнее изучить эту местность и нашли свидетельство большого древнего поселения.

Здесь проходил путь «из варяг в греки».

Здесь жили самые разные народы:
и славяне, и балты, и скандинавы —

в общем кипела жизнь.

Археологические раскопки в Гнёздове продоолжаются уже полтора века.

И за это время здесь нашли огромное количество артефактов древнерусской жизни.

Среди прочего складные бритвы —

одни из древнейших на Руси.

Возможно это откровение только для меня,
но уже в 10-м веке люди пользовались бритвами,

которые очень похожи на те опасные бритвы, которыми пользуются сейчас.

А теперь о том, чем можно бриться в 2021-м году.

Серега Лынков давно склоняет меня к электробритве.

Я предпочитаю станки и триммеры, но сейчас решил попробовать.

Мои кореша из Эльдорадо подогнали мне вот такую умную бритву PHILIPS SkinIQ.

Прямо сейчас мы ее протестим.

Серег, я правильно понимаю, что надавливать не нужно?

— Она сама всё делает.

— То есть, вот так вот не надо делать?

Блин, прикольно. Массаж рожы просто.

Штурм уса.

Главное отличие этой бритвы и всех моделей в этой линейке — технология SkinIQ,

которая анализирует особенности лица и волос,
делая лицо максимально гладким и комфортным.

Несколько фактов об этом девайсе.

45 лезвий совершают полторы тысячи срезаний в секунду,

захватывая все волоски вне зависимости от направления их роста.

Происходит это за счет того, что лезвия имееют специальную V-образную форму и движутся по кругу.

Интеллектуальный датчик измеряет параметры щетины 125 раз в секунду

адаптирует мощность бритвы для эффективного и гладкого бритья любого типа волос.

Плюс она очень удобна в использовании и хранении.

Чтобы очистить бритву, достаточно промыть ее под струей воды.

А в комплекте идет насадка триммер для носа, мягкий чехол и система самоочистки,

которая очищает и смазывает бритву всего за секунду.

Купить умную бритву PHILIPS SkinIQ можно в магазинах,

на сайте и в мобильном приложении Эльдорадо.

А если до конца месяца введете промокод «ВДУДЬ15» —
получите скидку 15 процентов.

Все подробности по ссылке в описании.

Переходим.

Выбираем.

Заказываем.

Впер-р-ред!
(хлопок)

К нежной выбритой…

Что из новостей, которые приходили из России,
шокировало тебя за эти 2 месяца больше всего?

— История, как пулеметным залпом
начали блокировать и запрещать всякие СМИ,

а и людей признавать экстремистами.

Вот началась эта чистка всей системы от людей,
которые мешаются.

Меня это не шокировало, потому что я ожидал, что такое будет.

Мне говорили, вот когда…

…по-моему, посадили Навального,

что раз посадили Навального, то сейчас и всех остальных разгонят, потому что, ну…

Че с ними-то разбираться? И так и случилось.

То есть, это было очень грустно смотреть. Шокировало ли меня? Ну нет.

Я примерно понимал, что такое может случиться.

— Ты снимаешь в том числе тоже про тревэл, но при этом не водишь машину —

— это же дико неудобно.
— Ну можно же взять кого-то с собой.

— А-а.
— Кира, например.

Привет, Кир!
(за кадром) — Привет, Руслан!

— Когда мы стали снимать Руслана--
— Да.

— Он сказал: «Юра, обязательно снимите Кира».
— Это я.

«Я же с ним проехал полмира!»

— Ну суммарно, я вот прикинул, прикидывал,

мы с ним провели вместе где-то э-э…

…больше полугода точно, но это если взять все наши поездки.

— Угу.
— То вот,

полгода мы с ним прожили душа в душу, скажем так.

В первый раз я его увидел — я из универа шел,

а Руслан в этот момент уже будучи звездой шел на интервью к Минаеву.

«Минаев Live» была программа, вот.
— М-м.

И я иду просто студент московского технического вуза такой:

«О, прикольно, Усачев».

Через год мы познакомились.

Через два года я уже писал диплом в самолете из Нью-Йорка после съемок «Пора валить!».

— Что было твоей первой работой?

— Момент моей профессиональной верификации видеоблогерской произошел,

когда меня позвали работать на… Выкладывать контент на Рутьюбе,

потому что в 2010-м году, когда я начинал снимать, Мэддисон, главный видеоблогер на тот момент,

он выкладывался на Рутьюбе и собирал там сотни тысяч просмотров.

Это были те цифры,
которые на Рутьюбе сложно было там кому-то представить,

то есть в тот момент, сложно сейчас понять,
но это были практически равноправные платформы в России.

То есть, Ютуб еще не успел настолько развиться,

чтобы его спокойно скопировать здесь,
что и было сделано — появился Рутьюб.

Сейчас это невозможно. Невозможно скопировать Ютуб никакой компании,

потому что это годы развития экосистемы.

И соответственно, в тот момент выкладываться на Рутьюбе было темой.

И в какой-то из… Может быть, я ну условно там пять выпусков «Вредного кино» сделал.

Мне приходит письмо от продюсера Рутьюба с предложением прийти на платформу,

и начать там официально выкладываться.

Продюсера Рутьюба звали Дмитрий Иванов.

— Камикадзе был твоим начальником?!

— Камикадзе Ди позвал меня, как продюсер какого-то раздела.

Он тогда на ТНТшном Рутьюбе вел свой блог с либеральной повесткой такой,

но не такой либеральной как сейчас.

И он сказал: «Давай, выкладывайся у нас» —

и соответсвенно таким образом я пришел на Рутьюб.
И оттуда уже вся история,

о который ты меня, наверное еще будешь спрашивать.
Она начала расти.

— А это же те времена, ну или чуть раньше,
когда Камикадзе в ток-шоу Первого канала мог появиться?

Политическое шоу и он там высказывался.

— Ну эти политические шоу были в районе там 11-го года, да? Болотной? Это чуть раньше, то есть в 10-м году появилось.

Потом уже да, там пришли уже какие-то не напрямую от Рутьюба деньги. Рутьюб мне не платил,

но через… уже там… пришли заказы оттуда.

— Какие у тебя отношения с Димой Камикадзе?

— Какие? Рабочие. Я верный пес Путина,

а он единственная надежда оппозиции России — наверное, такие.

Кажется, первый раз я был обозван проплаченным…

Назван проплаченным,
когда мы выпустили скетч про редизайн ВКонтакте.

Я, как человек, который не раскритиковал принудительный редизайн в социальной сети в Мэйл.Ру,

был зачислен в проплаченные люди.

— А-а-а.
— И с тех пор--

— И с тех пор он тебя колет всё время?
— Ну вроде да.

Ну то есть, я что-то чекал. Ну да в принципе.

Ты ж тоже, по-моему, проплаченный. И все проплаченные у него.

Навальный, по-моему, у него тоже за Путина, если я не ошибаюсь.

— Как ты для себя объясняешь, что случилось с Камикадзе Ди?

— Ну есть простой вариант: Дима сошел с ума.

Э-э, я думаю, что простой вариант он есть,
вот здесь вот висит, но он не такой интересный.

Можно поразмышлять над другими более интересными вариантами.

Мне вообще кто-то писал или говорил о том,
что он однажды залил неотредактированный ролик,

где он по щелчку включается, начинает орать.

Говорит: «Найдите их там родителей. Накажите».

Когда сегмент заканчивается, он включается в обычного человека,
который листает дальше свою почту.

— А, ну слушай, это хорошая новость.

Если это правда.
— А я в хороших новостях разбираюсь.

— У тебя же была шутка…

— Кстати, хотите конспирологическую теорию?

Камикадзе Ди платит Кремль, чтобы он специально вел себя максимально неадекватно и радикально,

и таким образом бросал тень на всю оппозицию.

Согласитесь, в этом что-то есть.

Че, Дима, думал стрелочка не поворачивается?

Иди дальше там отрабатывай кремлевское бабло.

— И-и ты знаешь, когда иногда его смотришь,

э-э-э при всём сочувствии, что он там вынужден жить не в России, и всё остальное,

но когда ты смотришь какие-то видосы, вот прям эту мысль приходится от себя отгонять.

Она все время приходит и приходит, и ты ее вот так отгоняешь.

— Ну видишь, он…

Опять же простой ответ — коммерчески он нашел некую нишу контента,
которую очень легко делать.

Ну не знаю, два ролика там в день выпускает.

Ему просто присылают на почту вещи о том, как где-то под Саратовым дыра в земле,

куда провалилась, не знаю, овца. И он такой: «Ну, Путин,

смотрите».

То есть, ну люди, которые, наверное,

хотят вот это вот говно в плане негатива есть каждый день,
они вот получают свой источник.

С другой стороны просмотры падают, ну то есть там это не то уже.

Но у него есть объяснение —
это Гугл его специально травит, потому что ему сказал Путин.

(Дудь) — Итак, мы пригнали в Цетине.

Ты был здесь?
— Проезжал мимо.

— Только мимо? А то есть, мы сюда тебя завезли?
— Да.

— Про это место два факта известно.

По мнению черногорцев, я ни одного подтверждения не нашел,

это одно из самых дождливых мест Европы.

А-а, в это тяжело поверить сейчас, учитывая,
что здесь всё в порядке,

но генерально здесь типа дождь шарашит всё время.

Я когда в прошлый раз приезжал, он шарашил.

А второе — это культурная столица Черногории, и здесь резиденция президента.

Ты выглядишь как чувак,
у которого вообще конфликтов в жизни не бывает.

Физический конфликт когда у тебя в последний раз был?

— Никогда.

— То есть, ты не дрался никогда в жизни?
— Э, нет.

Ну блин, сейчас же захотят подраться, да, после…

Выйдет интервью. Они такие: «Ну, буду его первым».

Поступила новая информация: я кому-то врезал один раз.

В Казани.

Неприятные люди были в баре одном.

— Чтобы оценить эклектику черногорскую, вот надо, Серег, если ты отсюда зайдешь,

то вот там президентский голубой дворец,

а здесь вот такой вот автомат.
— На парковке.

— Ты подошел сюда?
— Да.

— Попробуем?
— Давай.

— А ногой нельзя?

(за кадром) — Ну рукой давай, представь.

— Любым органом бей.
— Я вообще…

Я первый бью?
—Да, конечно.

Это рекорд. А нет.

— Очень плохо.

— Восемьсот!
— Давай полтинничек ты.

— Очень плохо?
— Очень плохо.

— Сейчас в очередной раз я докажу…

А второй раз можно.

Что Юра не разбирается, что такое очень плохо.

Ой.

Спасибо, было приятно.

— Ты можешь чуть-чуть наверх вот так сделать камеру?

Вот так. Всё, молодец.

(Дудь) — Ага.
— (Усачев) Давай, я помогу.

— Не-не-не-не-не.

— Самое главное.
— Давай.

— Палец вовнутрь, запомните, ребят.

Палец вовнутрь — всегда крепче будет.
— Ты прикалываешься что ли?

(смеются)

— Я не старался. Я не старался.

— Операторски нормально.

— Мне кажется, автомат сломался просто.

— Серега…

Какое серьезное лицо у него было прям.

— Такое…

— Ты одна из первых звезд объединения «Спасибо, Ева!»,

участие в котором тебе очень часто вспоминают.

— «Звезд» конечно странное название.

— Давай, ну, фронтменов, так или иначе.

— Так да. Сойдет, да.

— Давай расскажем, как это было.

— Э-э, как появилась «Спасибо, Ева!»?

— Как ты там появился?

— Дима Камикадзе был продюсером какого-то из отделов на Рутьюбе.

Он меня позвал туда типа: «Приходи, выкладывайся».

Там на Рутьюбе в статусе…

…более клевого продюсера работал Юра Дегтярев,

который такой типа: «О! Клевый контент делаешь — давай что-нибудь придумывать».

И в какой-то момент он такой: «Слушай,

есть, значит, идея сделать такой…»

Я не знаю какое слово, портал, проект?
Ну порталом называть.

«…где вот мы объединим всех самых клевых чуваков.

Там я вот знаю… Я Мэддисона подтяну.

Есть там ребята, снимают «Что за шоу» прикольный.
Вот ты тоже приходи».

Э-э «дает на это деньги Гугл».

— Он так сказал?
— Да.

— А-а, типа: «Я договорился. Я поговорил с ребятами в Гугле.

Они готовы инвестировать. Всё там. Че давай, сколько ты денег хочешь? Мы запускаемся».

По-моему, там в какой-то момент была история с тем, что это должно было быть что-то про ЗОЖ.

А потом такой: «А давай просто про всё.

И че там можно делать. Разберем социальные сети…»

Там Мэддисон делает обзор на рекламу, по-моему.

Мне нравится--
— Ты на Твиттер.

— Твиттер. Мне нравится ВКонтакте, и плюс там еще всякий контент со временем подтянулся.

Если я правильно потом деконструировал,

люди из Гугла, его знакомые,

— это была в тот момент пиарщица Гугла, всё.

Единственный контакт его, который был в Гугле у него

— это женщина, которая отвечала просто за пиар.

Даже там не какой-то отдел маркетинга, а просто пиарщица.

— Как организационно это было?

Они давали деньги за производство, а не платили зарплату?

Ты выпускаешь программу с обзором Твиттера.

Что ты за это получаешь?

— Сто тысяч рублей в месяц за четыре выпуска.

Я попросил 100 500, потому что…

Я попросил 100 501 рубль, чтобы было больше чем 100 500,
потому что Макс тогда выстрелил.

— И Макс… Давай тем, кто путается, Макс 100500 выходил тогда в группировке «Карамбы».

— Ну…

—Макс не имел тогда отношение к «Спасибо, Еве!»?

Никогда не имел. Каким-то образом почему-то появилось одновременно. Это очень интересный момент.

Почему, вот таким образом два объединения…

То есть, какие-то люди, которые видимо вот продюсерскими талантами обладали, они решили одновременно…

Как я понимаю, там Максим Орлов и Никита Зельцер, кажется были на «Карамбе».

Они такие в ВГТРКашного своего бэкграунда решили сделать. И вот еще «Спасибо, Ева!»

— С момента твого начала работы до той самой утечки,

когда стало понятно, что «Спасибо, Ева!» имеет прямое отношение к администрации президента,

к движению «Наши» и финансируется за вот эти вот госденьги.

— Угу.
— И всё это делается с пропагандистской целью.

Тебя никогда ничего не смущало?

— М-м, нет.

Вот только…

Да нет. Нет.

Ну то есть, это всё выглядело логичным развитием.

И я не задавал вопросов, потому что всегда было какое-то обяснение того, почему так происходит,

почему это классно сделать,
почему хорошо… почему вот это зайдет,

почему это надо делать, почему там нужно туда сходить, что-то такое провернуть.

Что это доказательство крутости того и признания тебя, как, не знаю, автора — можно так это назвать.

И поэтому всегда было объяснение.

А я был достаточно наивным и глупым человеком, чтобы как-то это анализировать.

Плюс как бы сравнивать-то не с чем, то есть почему я должен был заподозрить какую-то подставу и задать такой вопрос.

То есть, сейчас это конечно странно выглядит всё.

— Ну подожди. «Как ковбои бомбят Ливию».

Или «Лукашенко feat ИЛЬИЧ — Дайте газу!»

Клип, где голосом Ильича Лукашенко просит газа в разгар очередных газовых переговоров России и Беларуси.

Ты просто не в курсе переговоров был? Не в курсе контекста?

— Э-э, скорее всего был в курсе контекста.

И это же логично: ты делаешь вирусный ролик на популярную тему.

Тогда всё было под эгидой:
«Мы должны сделать следующий вирусный ролик.

My Duck's Vision — студия вирусных роликов.

«Спасибо, Ева!» должна прорываться в СМИ. О нас должны писать, потому что мы крутые».

«Все старые СМИ — говно.
Особенно телеканал «Дождь» — говно» —

это был такой пунктик у Дегтярева.

«Потому что он говно, потому что он говно».

И я такой: «Ну, наверное, он говно».

Почему? Не задумывался.

— А Дегтярев был таким старшим товарищем

авторитетным, и экспертизе которого вы верили?

— Можно так сказать, да.

— При том, что он всего на три года тебя старше.

— Правда?

Ну то есть, видишь, я не хочу, чтобы это звучало так,
что я выставляю, что он смани…

Но так и было конечно.

Э-э…

Просто это скорее такие доверительные отношения.

У него есть опыт с My Duck's Vision.

Он запускает там свои скандальные правды. Они вроде как собирают просмотры.

То есть, спрашиваю: «Че, крутил? Честно скажи».

«Да не, не крутил. Мы никогда не покупаем, ничего не крутим.

То есть, вот у него там представь…

Представь, ты делаешь свои интервью. Они там собирают сто тысяч просмотров.

И тут тебе решил дать совет какой-нибудь другой журналист, у которого его видосы собирают 10 миллионов просмотров.

То есть, ты, наверное, думаешь, что он что-то понимает:

как надо делать интервью.

Ты будешь его слушать. И, наверное, он разбирается. Вот примерно такая ситуация.

То есть, мои просмотры и там то, что я делал, оно по сравнению с тем,

что там собирали ролики My Duck's Vision — это были какие-то копейки.

То есть, поэтому меня смущает, когда ты говоришь «звездой "Спасибо, Ева!"»

— Главным интервью-шоу того времени был «Минаев LIVE»,

когда к Сергею Минаеву приходили разные герои современности.

И в одном из выпусков был ты и Юра Дегтярев.

И там… Там много классных моментов есть. И-и…

Ты не смотрел, Серег? Там есть, например…

Там есть 18-тилетний Поперечный, который задает вопрос.

И он прям, знаешь, такой вот-вот человек в наушниках такой вот-вот звонит и задает вопрос звезде,

уже как бы ютубоведущему Усачеву.

— Провакационный вопрос?
— И Дегтяреву… Ну там какая-то подстава была типа:

«А когда выйдет следующая серия мультфильма? Скажите!»

И Дегтярев ему говорит: «Ну, я сейчас открою тайну. Завтра.

Кстати, звонит один из аниматоров этого мультфильма, Данила. Данила, привет».

И там Данила такой… Ух-х!

— Там да. Они же прям братались как-то в тот момент с…
— Молоденький!

— «Контр ТВ» — это называлось.

Там появляется ролик,

один из тех, который делал «Спасибо, Ева!»,

видимо силами My Duck's Vision — это их стилистика вот эта вот визуальная — с призывом прийти на выборы.

— Подожди, это в конце был призыв на выборы. Он же как-то был оформлен, да?

Схема была одинаковая всегда: ты вбрасываешь какую-то конспирологическую дичь,

которая потом выворачивается в то, что: «А давай-ка ты напишешь в администрацию президента,

или сходишь куда-то, или там…» — что-то такое всегда было.

Я до сих пор, на самом деле, не знаю,
в чем идея была, то есть во многих из них в финале.

Просто показать, что?…

Может быть, просто показать активность своей аудитории тем, кто деньги дает.

Или не. Не знаю.

— Резиденция президента.

Насколько это резиденция отличается от той,
в которой обитал Дмитрий Медведев, куда ты в гости заезжал?

— По-моему, с улицы к той нельзя так подойти близко,

не поздоровавшись с пятью ФСОшниками.

— Демократично, да, здесь?

— Э-э ну учитывая, что здесь никто не живет,
то да, очень демократично.

— Как ты вспоминаешь эту встречу?

— Было интересно.

— Как это произошло?

— А-а…
— Расскажи тем, кто не помнит, что была такая встреча.

Руслан Усачев улыбается с Дмитрием Медведевым.

80-килограммовый Руслан Усачев, если здесь будет фотография.

Ну я тогда, знаешь, я думал, что я качаюсь, и жрал гейнер.

Это для набора массы.

Когда у тебя смесь и протеин, и углеводы сразу, помогает набирать массу тем, кто…

Ну когда качкам сложно уже едой набирать, они начинают жрать гейнер.

— Так.
— Я подумал, зачем я буду просто есть протеин,

если могу есть гейнер. Начал расти.

Но я рос не столько за счет зала, а просто жиром обрастал.

— Засчет гейнера.
— Да, жиром обрастал,

поэтому я такой очень пухлый там парень.
— Ага.

Ты понимал, что это за встреча?

То есть, зачем она?

— Э-э, ну,
для меня это была встреча там с представителем молодежи.

Тогда была…
Ну так как Медведев он же был суперсовременный:

он там со Стивом Джобсом, он в Твиттере — он везде.

И он тусовался в то время со всякой Твиттер-тусовкой. Ютуберы тогда появлись.

То есть это выглядело, как он тусуется, показывает свою молодежность и современность.

Но, наверное, если ты говоришь о каком-то втором дне —

зачем это происходило.

То есть, я помню, наверное, у меня была такая мысль,
что меня, грубо говоря, используют.

Но не в том плане, что меня используют политически.

Я не мог тогда это осознать.

Я просто подумал о том, что: «Ну вот, я здесь сижу.

И всех этих людей пригнали не потому что им нужно, знаешь, спросить, мнение какое-то выслушать.

А потому что, ну, это мероприятие для прессы, камеры стоят».

Я такой сижу. Жду, когда там выставляют свет.

Думаю: «Ну, прикольно там».

— Но сейчас ты понимаешь, что тебя использовали политически?

— Ну я понимаю, что, знаешь, меня никто не заставлял,

поэтому я понимаю, что у этого была определенная имиджовая история,

привлечения вот авторов.

То есть, сейчас я по-другому конечно смотрю на такие мероприятия.

Что это, наверное, некое пятно на репутации будет сейчас.

Тогда и время было конечно другое,
но сейчас такое вообще не рекомендуется никому.

Я лично не рекомендую.

— Ты… А почему сейчас пятно?

— Ну убили политику в России.

Она превратилась за последние 10 лет в такую грязь, что…

Она не была на мой взгляд такой в середине нулевых.

А сейчас это просто прикасание к политике, оно тебя пачкает тут же.

Ну ее как бы нет. Она убита.

Существует какая-то условная политика,

которая вся, примерно состоящая из одних людей,

которые вытолкнули из своей экосистемы ненужные элементы.

И вот они говорят: «Теперь это политика.
Если вы хотите в политику, то играйте вот так».

И соответственно, я не вижу, как можно, допустим…

Если смотреть на западный Ютуб,

там достаточно активно блогеры высказывают, допустим, на выборах президентских какую-то свою позицию.

Там спокойно могут записать в поддержку Трампа или в поддержку Хиллари Клинтон отдельное видео

— это будет воспринято, как нормальная вещь.
— Их позиция?

— Да, то есть в России это будут разговоры в первую очередь о том,
что тебе заплатили за это, а не то, что у тебя есть позиция.

— М-м.
— То есть, в этом плане для меня политика, она в России мертва.

И трогать мертвые вещи нечисто.

— Ты помнишь свое ощущение после того,
как эта встреча случилась?

У тебя было какое-то опьянение от того, что: «Мне 22,

а я уже на встрече с президентом»?

— У меня бабушка поставила фотографию на шкаф с Медведевым,

где я пухлый.

Вот, наверное, как--

— И кушает хорошо и с людьми правильно общается, да?
— Да-да. Без шапки только сидит.

Э-э, да нет, наверное, слушай какого-то…

Тогда же движуха была очень быстрая для того Ютуба,

поэтому это одно за другим,то есть прикольно там.

Я больше радовался, что меня игровая компания на Gamescom повезла в Кёльн примерно в то время.

Я такой: «Нифига себе!

Всегда мечтал побывать на Gamescom, наконец-то».

— Сколько раз ты встречался с Медведевым тогда?

— Была встреча в «Горках».

И я присутствовал, по-моему, на каких-то, кажется, на двух или на одной еще…

В этом… Digital October была вот я помню.

А да, на двух еще был, да. Какие-то встречи были.

— То, что ты молодой блогер и так часто встречаешься с руководителями государства…

— А как должно быть иначе?

— Тебе казалось это логичным?

— Да, общий концепт такой:

«Вы новые рок-звезды.

Все, кто это не принимают — дураки.

Старые СМИ, ЖЖ должны сдохнуть.

ЖЖ в лице, сейчас это естественно, оппозиционных блогеров.

Телеканал «Дождь» — говно.

Все остальные должны вас восхвалять, потому что вы новая сила.

Например, слушай, есть вариант вписать тебя на там встречу с президентом».

Я такой: «Ну типа прикольно. Новый опыт.

Это как-то, ну, классно. И че там типа вопрос надо будет задать?

Я сам выбираю вопросы или мне дадут вопросы там?

Сам выбираю? О, прикольно, да, да».

Ну там было такое условие, что, мол, если вы взломаете, то подпишитесь как бы на Руслана Усачева, на меня.

И раз я в такой ситуации, как бы может быть вы подпишитесь?

(смех)

— Как ты узнал о вскрытой переписке?

— Ну как все: просто написали.

Вот где тогда были новости, распространялись.

Где-то разошлась новость о том,
что взломали почту Кристины Потупчик,

пресс-секретаря движения «Наши».

И там вот в том числе «Спасибо, Ева!».

— Как вы реагировали внутри своей тусовки?

— Как выглядит слив почты? Это огромная база данных писем.

И у меня в течение нескольких дней расписание было такое:

я шел от самых свежих писем вглубь.

Открываю какое-нибудь там письмо, где там написано: «Вот получает деньги вот за это» — скриншот,

Дегтяреву в чат:

«Юра, вот доказательство, что ты брал деньги».

«Блин, ну ты понимаешь,
просто тогда у нас в тот месяц заканчивались деньги.

И мне пришлось взять из бюджета там.

Да, окей. Признаю, My Duck's Vision работает с властью.

«Спасибо, Ева!» — это другое.
Просто тогда деньги от инвесторов закончились,

и я должен был вот этот месяц вам заплатить».

Я такой: «Окей».

Э-э параллельно мы там с ребятами в Скайпе общаемся,
орем просто с ситуации.

Я иду дальше по списку.
Нахожу письма на месяц раньше тоже со сметой —

скриншот. «Юра, это что?»

«Ну ладно, да. На самом деле с того месяца».

То есть, тактика у него была просто вот…

— Ври до последнего.
— Да, ну то есть до последнего,

пока видимо я не дошел до самого первого письма,

он бы говорил, что: «Вот только с этого месяца».

Ну то есть, месца четыре или где-то пять
я вот так вот сбрил постепенно по одному,

потому что ну сейчас я бы, наверное, все бы сначала посмотрел и начал бы более грамотно вести диалог с ним.

Типа зная финальный ответ, я бы спрашивал постепенно.

Ну вот тогда такое было у меня расписание.

С парнями мы офигевали в чате,

а с Юрой я переписывался.

— Какое решение с парнями выбрали?

— Да мы не принимали решений. Мы просто как бы пытались…

Знаешь, клуб такой поддержки моральной:
«Как быть? Почему люди так нас теперь хейтят?

Мы же не знали. Почему они не понимают, что мы не знали?» — ну вот такие разговоры, то есть это не какое-то…

…м-м…

народное сборище с принятием решения.

— Юрий Дегтярев в документальном фильме Андрея Лошака «Холивар» э-э очень--

(смеется)

Четко сформулировал. Его спросили: «Знали ли фронтмены "Спасибо, Евы!":

Ильич, Поперечный, Усачев про то, что этот проект, который финансируется властью».

Э-э он ответил: «Ну, это всё равно,
что смотреть порно и не знать откуда берутся дети.

То же самое, встречаться всё время с Медведевым и не знать, за чей счет всё это финансируется».

Что ты можешь на это ответить?

— Ну я думаю, что он очень горд своим ответом.

Это очень интересный типаж людей. Я встречал таких после.

Это люди, которые придумали термин «серый кардинал»,

потому что, мне кажется,
термин «серый кардинал» придумали серые кардиналы.

Э-э…
— Сами про себя?

— Да, потому что, с одной стороны,
есть желание быть некой персоной, о которой говорят.

Но, с другой стороны, может быть, нет желания быть на экране или, может быть, ну ты не веришь, что ты справишься с этим.

И поэтому ты как бы свои идеи через других людей продвигаешь,

то есть, допустим, если это не связано с какими-то политическими штуками — это можно назвать просто продюсерством.

Да, то есть, ну продюсер он как бы. Ему легче организовать что-то, что другие люди быстрее организовали — и всё.

Когда это обретает вот такие вещи, где ты еще считаешь, что ты политтехнолог или играешь с этими темами,

ты превращаешься в серого кардинала,
который вот супермозг, который креативный.

Можешь посмотреть. Я думаю, ты посты изучал.

Ты обратил внимание, что весь имидж Дегтярева строится на том, что он гениальный человек — всё.

Конец, весь имидж такой.

И соответственно вот абсолютно в его стиле сказать: «Ой, ну как же».

— Ты общаешься с Дегтяревым?
— Нет.

Он мне писал в последний раз,
когда я сделал «Твитоту» на День рождения канала.

Он мне какой-то комментарий написал, типа «Всплакнул».

— Ты ответил?

— Ну че-то ответил такое. Не в плане:
«Давай разбираться. Как ты смел?» А вот…

— Как ты спустя годы интерпритируешь,
что такое было «Спасибо, Ева!» и для чего это?

— Э, я думаю, что в то время…

Сурков же был тогда? И была вот эта идея: давать деньги всем,

чтобы все были свои.

То есть, как бы видимо тестировалась концепция того,
что либо можно подсадить всех на деньги.

Ну то есть, ты даешь человеку деньги вертолетные, и, когда он начнет делать что-то неправильно,

можно припугнуть его, забирая деньги —

э-э и, таким образом, он будет более ласковым.

Помимо этого можно просто развивать всех подряд,

то есть ты сеешь деньги на весь интернет.

Интернет был тогда такой мелкой частью медийного пространства.

Поэтому ну вот, условно говоря,
кто-то мог прийти там к Суркову и сказать:

«А давайте попробуем сделать какой-нибудь проект,

где ребята будут какую-то позитивную повестку просаживать».

Потому что, если там смотреть эти сметы «Спасибо, Евы!»,

там же, знаешь, «уроки игры на барабанах для Путина» —

300 или 500 тысяч рублей,
то есть там максимально всё в сметах политизированно.

Я думаю, это частично, почему люди ахерели, когда увидели сметы: они же не понимают, что это коррупционная схема.

То есть, ты в интернете выкладываешь «Твитоту» со взломом Твиттера Медведева —

и для интернета это прикольная движуха,

а в смете можно сказать, что это популяризация, там не знаю,
аккаунта Медведева и заложить там миллион.

Соответственно, ну я думаю,
раздувание бюджета, и коррупционная схема.

— При том, что ролик стоит в 50 раз дешевле?

— Ну да. Я не говорю, что это заложено.

Это я выдумал пример, я не помню конкретно, из сметы.
— Ага.

— Я думаю, ты можешь сам поискать, если надо, кому там на кого сколько выделялось.

Ну то есть, понятное зарабатывание на госзаказе —
такое раздувание бюджета.

А почему давались деньги? Ну потому что тогда очень сильно в интернете проигрывала власть оппозиции.

Прям максимально она не могла в интернет.

И видимо одним из способов,
который кто-то предложил и решили попробовать —

это вот начать инвестировать в ребят.

Насколько я понимаю, Дегтярев…

Ну он типа за полгода или за год до «Спасибо, Евы!» начал работать там с нашим Селигером.

У них что-то сработало.

И он из них вытянул дополнительный бюджет на вот,

чтобы не только я могу с My Duck's Vision получать денюжки, выпуская такие ролики, интересные,

а еще помимо меня будет еще десять людей, которые масштабировали производство.

— После слива вы ни разу не сотрудничали со «Спасибо, Евой!»?

То есть, вы сразу ушли?
— Ты что дурак что ли? 100 тысяч в месяц.

Нет, оно продолжилось на новых условиях.

Я никогда не хлопаю дверью. Я постепенно вывел всё со «Спасибо, Евы!».

То есть, у меня вообще все ролики выходили на канале «Спасибо, Ева!». Я их постепенно…

Я начал прокачивать UsachevToday,
«Твитоту» перевел к себе на канал и постепенно оттуда это всё увел.

Но была договоренность,
что я не трогаю политику в своих роликах.

И даже, то есть уже понятно было, что всё вот там курируется.

Ну я со своей стороны говорю, с каким я работал настроем.

Мне сказали: «Никакой политики».

По-моему, да, что типа деньги там есть и коммерческие.

И был очень прикольный момент,
что я снял ролик про Путина и стерхов, кажется.

Помнишь, когда он летал с птичками?
— Да.

— И я считаю, что это прикольная штука, что он так сделал.

Э-э-э это, ну как?

Нормальная акция: и он попиарился,
и на птичек обратили внимание — окей.

Я вот так вот рассказал об этом. И мне за это прилетело, что я…

Ну видимо была какая-то договоренность у них там,
что все политические темы должны согласовываться.

А тут выходит что-то не согласованное.
— Ага.

— И типа даже, вроде как, что-то позитивное

По факту, я позитивно там сказал,
что Путин нормальную вещь сделал.

Мне сказали: «Нет. Это считается политикой — такое нельзя».

Ну и там это уже решалось там условно двумя-тремя месяцами. Я полностью оттуда вышел.

«Ева» загнулась, потому что она не смогла существовать, когда все знают, зачем она существует.

(музыкальная заставка)

— (Усачев) Мы находимся севернее Подгорицы рядом с одним из самых интересных мостов страны,

потому что в Черногории много мостов, но этот особенный,

потому что он является частью автострады,
которая стоит примерно, как одна пятая ВВП страны.

И Черногория теперь в долгах.

В долгах перед Китаем.

— Миллиард долл… евро?

— Там разные оценки, но вплоть до миллиарда и трехсот тысяч.

— Трехсот миллионов?
— Евро или долларов. Трехсот миллионов, да.

— Не они это строили?
— Нет.

Они, когда отделились от Сербии, такие:
«Мы — инвестиционная страна. Все приезжайте сюда».

И у них президент решил сделать мегапроект:
соединить Адриатическое море — в Сербию провести автостраду.

Им никто в Европе не дал денег.

И в итоге, они взяли деньги у китайцев.

Китайцы живут теперь здесь в соседних лагерях.

Построено два лагеря, в которых живут китайские рабочие,

которые приехали сюда,
чтобы в долг Черногории строить им автостраду.

— Я вздрогнул от слова «лагерь». Ну в смысле рабочие городки?

— Да. Детский лагерь еще бывает.

— А, ну блин вообще никак. Видишь, откуда я приехал.

Где ассоциативный ряд работает совершенно по-другому.
— Москва.

— Мы коптером сейчас взлетали. И видели, что там даже баскетбольная площадка есть.

— Всё с комфортом.

Ну когда ты получаешь миллиард евро за строительство, я думаю, можешь и баскетбольную площадку построить.

Может быть, у них даже Макдональдс есть.
В Черногории просто нет.

То есть, Черногория меняет то, что у нее осталось от Югославии,
на инвестиции в курортный бизнес.

50% экономики — это туризм.

Самый высокий показатель во всей Европе.

— Ты говорил про то, что здесь прям можно увидеть, что такое страна без имперских амбиций.

— Ну да. У меня была мысль о том,
что мне сложно представить каково это, осознавать,

что тебе строят вот такой проект, чтобы взять тебя в заложники.

То есть,
и сейчас они там пересматривают условия сотрудничества.

Местные ребята говорят:
«Мы понимаем, зачем Россия инвестировала.

Россия не хочет, чтобы запад пришел.

Россия не хочет нас оккупировать. Ей главное —
чтобы никто не занял место.

Зачем Китай сюда приходит, мы не совсем понимаем.

То есть, как будто бы подарили нам.
Но надо же будет платить по счетам».

И мне было странно вот представить каково это,
когда вот твое место оно такое.

Ты можешь быть там гордым черногорцем,
но ты объективно понимаешь, что у тебя там не ядерная держава,

не огромные территории, нет запаса какого-то ресурса или мозгов.

И твой удел в этом плане — вот с этим разбираться,

когда большие игроки тобой играют.

— Тебя бы напрягало, если бы вокруг тебя такое было?

— Меня также и в России напрягает, когда идет какая-то игра мышцами, имперская,

то есть, я думаю, меня бы напрягало всё, что угодно.

— А-а.
— То есть, э-э,

и когда ты пытаешься быть слишком агрессивным, и когда ты пытаешься быть управляемым объектом,

которым кто-то другой играет — это всё, наверное, бывает в некоторых моментах неприятно.

— Что ты думаешь о Путине?

— Э-э что-о…

…у нас будут большие проблемы, когда Путин закончится.

Выстроена таким образом система ради его удержания у власти.

Она выстроена вокруг живого человека, который всё еще не бессмертен.

Сколько бы там календарей у тебя ни было, да, в ящике,

естественно в какой-то момент по какой-то причине Путина не будет.

Но раз система выстроена таким образом, чтобы он мог,
сколько захочет, быть у власти,

то без этого ключевого элемента начнется какая-то плохая вещь вот.

Поэтому я опасаюсь этого.

— Кто виноват в том, что так получилось?

— Хотел сказать: «Капитализм».

(смеется)

Виноват Путин, люди,
которые привели Путина к власти, и внешнее давление на Россию,

ну то есть геополитика тоже.

— «Внешнее давление на Россию»?

— Ну вот геополитическая игра,
то есть постоянная битва держав и стран за место на планете.

Постоянная битва интересов, то есть это…

Один из способ реакции на давление внешнее —
это вот закрыться таким щитом.

И это в том числе использовано, ну то есть естественно--

— Штаты виноваты в том, что у нас Конституцию переписали?

Это используется таким. Ну да.

Есть ли конкуренция между Россией и Штатами? Я считаю…

Ты мне не ответишь, потому что ты мне здесь вопросы задаешь.

Я считаю, что она есть.
Есть там геополитические интересы всех стран.

И они что-то хотят от России.
Россия каким-то образом на это может реагировать.

Есть спектр вариантов, как ты можешь реагировать.

Владимир Путин со своими друзяьми-коллегами, он подумал, что можно вот таким образом отреагировать:

закрыться щитом.

И этот месседж там опасности Запада, опасности западной культуры распространяется с помощью всех инструментов,

которые есть у власти и таким образом оправдывает это.

То есть, я не считаю, что это выдуманный момент.

Он есть, но его необязательно так использовать.

— Ты как-то рассказывал,
в чём главная сила авторитарного руководителя.

В чём?

— В сроке правления, потому что,

может быть, это у меня приближается кризис среднего возраста. Я не знаю, в какое время он должен приходить.

Но что-то я себе красную машину покупать не хочу,

но периодически думаю о том, как меняются вещи во времени.

Да, то есть, там со «Спасибо, Евой!», допустим, — это одна из самых для меня очевидных вещей.

И когда сейчас мне предъявляют за это, люди же предъявляют так,

как будто мы снимали ролики, где не критиковали Путина сейчас.

Понимаешь?

То есть, они думают, что тогда было, как сейчас.

То есть, сейчас настолько очевидно, что…

Выпустив такой ролик было бы очевидно, что это сделано за деньги государства,

что люди думают, что и раньше было так.

Раньше было не так. Раньше было по-другому. Время меняется.

И… Мне сейчас странно, когда какие-то ребята соглашаются на госзаказы, и пытаются там такие:

«Ну, что-то вот как-то пошло не по плану».

Потому что ну ведь у вас есть опыт: вот там была «Спасибо, Ева!»,

где я говна поел — вы же видели, что так бывает.

Я не видел, что так бывает.
Тогда сложно было представить, что такое произойдет.

То есть, все эти процессы идут.
И во всех этих процессах сидит человек такой на месте —

Владимир Путин, который пять президентов повидал на своей жизни, если я не ошибаюсь.

Если вот ты так выделил момент про внешнее давление,

что как будто это основное, почему я говорил, что Путин у власти держится —

нет. Это просто я развернул свою мысль.

Но как удобно, когда от тебя что-нибудь хочет США,

но ты знаешь, что через четыре года может поменяться президент.

Ты просто подождешь.

Ты можешь делать любую вещь,
которую выдумаешь, и ты просто подождешь.

И люди…

Придет новый президент, и он поменяет мнение.

Люди забудут, что ты что-то сделал.

Ты просто затягиваешь решение любой проблемы, потому что ты можешь себе это позволить.

И-и случается очень много вещей,

многие из которых грустные —

это в том числе то, что люди терпят всё.

Они постепенно начинают привыкать, терпеть.

Они забывают, что то, что тебе казалось дичью пять лет назад--

— Ты не про США, а про авторитарный режим?

— Я конечно про Россию говорю, да.
— Ага.

— В России не меняются президенты каждые четыре года, по-моему.

— Так.

— И ты можешь просто ждать,

потому что это можно назвать выдержкой силы, а можно сказать, что просто время решает.

Ты просто сидишь на своей позиции.

И вокруг тебя там один президент скажет, что нужно быть жестче с Россией.

Другой президент американский скажет:
«Ну давайте мы всё-таки поработаем с Россией».

И ты сидишь такой: «Ну-у…»

Делаешь свое дело. И в этом какая-то, ну, твоя мощь,

потому что люди выдыхаются.

Тебя там ненавидят оппозиционеры.

Ты постепенно их выдавишь из страны.

Люди, которые критиковали тебя,
они привыкнут к тебе и будут тебя по-другому воспринимать.

Вырастет целое поколение новых людей,

которые не знали, что без тебя можно.

Это очень клево, когда у тебя монархия, да.

Когда… вообще времена монархии,
когда в каждой стране есть царь,

и все понимают условия игры.

— Все так договорились.
— Все договорились, что вот,

ну если что, если царь дурак, случайно так получилось,

то бояре там его порешают или какая-нибудь тетушка его отожмет — вот такие условия игры.

А когда ты ведешь себя как царь,

но только ничто вокруг тебя не царство,

ни до тебя, ни после тебя —

то это очень опасная игра.

И когда твое царствование закончится,

что дальше будет — я без понятия.

Можно конечно надеяться, что он там как-нибудь себе вот,

как Назарбаев пытается, да, как-то плавно отойти.

И плавно переходит власть, не знаю насколько успешно.

Может быть он так попытается. Получится ли у него? Фиг знает.

Просто в ситуации, когда ты авторитарный лидер в мире,

где большинство лидеров либеральные,

ты как будто имеешь некую суперсилу,

то есть читкод у тебя есть,
который позволяет тебе делать вещи, на которые другие не пойдут.

И «Северный поток» будет достроен.

Не важно, что ты сделал в процессе его строительства с другими странами.

(музыкальная заставка)

Ну сейчас кое-что побольше —

это огромный айсберг. И вот…

И вот, когда я говорю огромный, я имею ввиду огромный!

Мы с Киром на Северном полюсе.

— Они — нет. Мы — да.

(гудок)

— Ледокол.

— Обожаю.

Лучшее вообще, что случилось со мной в жизни.

Еще год не исполнился моему сыну,

когда мы поехали на ледоколе.

И на 14 дней я остался абсолютно без известности,
всё ли в порядке с ребенком, всё ли в порядке вообще дома.

Ребята работали. Сережа ими управлял.

Мы с Русланом…

бухали. (смеется) На ледоколе.

— А бухали?

— Да.
— М-м.

Потому что нечего больше делать?

— Ну а в целом,ну а что? Снимать, выпивать — да.

— М-м.
— Ну, в общем,

натягивали на себя шкуру команды,

которая работает на этом ледоколе.

А там есть напиток такой, который называется «шило».

— В честь группы Кровосток?
— Нет, к сожалению (смеется).

Э-э я скажу так, пробовать не стал, но видел людей, которые попробовали из неподготовленных.

Это какая-то спиртяга техническая. Ну хер его знает.

Выпиваешь — глаза улетают сразу.

— Тебя напрягало, что эта поездка организована «Росатомом»?

— Нисколько.

Я тебе больше скажу. Я после этого много проектов делал с «Росатомом», и с другими блогерами,

и пожалуйста.

Нет клиентов, с которыми я не работаю.

— С которыми ты не работаешь?
— Нет.

— То есть, с мэрией Москвы тоже?

— Ну я не работал с мэрией Москвы, но если они придут,

давай обсудим.

— Э-м с «Роскосмосом»?

— Было бы клево.

Я бы съездил на Байконур.

Руслан был, кстати, на Байкануре.

Э-э, фигура Дмитрия Рогозина тебя не смущает?
— Отвратительно. Очень смущает.

Очень смущает, но, слава богу, мне с ним детей не крестить.

Слушай, если бы то, что я делал, не воспринималось бы мной, как интересный проект, который о чем-то расскажет людям,

то Рогозин нисколько бы не смущал бы меня.

Ну кроме того, что естественно он ужасно себя ведет и, скорее всего, плохой руководитель.

— (Дудь) Ты ездил в круиз в Антарктиду по приглашению «Росатома»?

— Да.

— ну то есть, фактически это был коллаб с государством?

— Ну да. Можно так. То есть, госструктура «Росатом», наверное.

— Тебя не смущает это?
— Нет у меня есть…

У меня границы проходят по политической истории.

То есть, это не была политическая история.

То есть, понятно, что можно всё сказать, что это политика.

Знаешь, там учителя — это политика. Они же получают бюджетные деньги,

поэтому быть учителем зашквар в такой концепции.

Но нет: я не касаюсь вот именно выборной агитационной политической истории,

а…

А, а «Атомфлот», по-моему, крутая штука, которая там есть только в России. Странно, допустим.

Гордиться ей даже можно, мне кажется, немного.

Может там всё не очень хорошо, но--

— Подожди, а разве это не политика?

Простая совершенно связка: есть государственная структура,

где, например, не всё классно,

но руководство этой структуры хочет выглядеть, как модно, стильно, молодежно.

Они нанимают для этого блогера,

которого везут в Антарктиду. И он показывает, что:
«Вот смотрите, как классно».

А на самом деле всё…

не факт, что так.
— Не, я прекрасно понимаю, что такую связку можно сделать.

Я просто не согласен.

У меня представление о том, что, если там, допустим,
есть Министерство туризма в России — это очевидно госструктура,

но она занимается привлечением туристов в свои регионы.

— М-м.
— Почему они не могут привозить блогеров,

показывать свои регионы?

К сожалению, очень редко получаются такие предложения.

Считай, не дорабатывают они.

То есть, есть какие-то истории, которые там, не знаю,

если какая-нибудь научная структура, государственная,

предлагала там не знаю, что-то попробовать, и это был бы интересный контент,

то почему нет?

Но естественно, бывают разные ситуации, то есть можно конечно понять, что:

«А, ну у вас там выборы через месяц.
Вы скорее всего это вот так обернете. Я не дурак. Я туда не поеду».

Но в целом я считаю,
что это было бы хорошей тратой госсредств,

если бы они привлекали хороших каких-то авторов, а, и раскрывали.

То есть, если бы тебе давали возможность брать интервью
в каких-нибудь суперзакрытых местах с суперинтересными людьми,

до которых так не достучишься, потому что, знаешь, они под шрифом тайны полностью —

это был хороший контент, который всем было бы интересно посмотреть.

Я не считаю, что это было бы зашкваром для Юрия Дудя.

— М-м.
— Ты можешь считать по-другому.

— Ты видел, какую квартиру нашли у главы Ростуризма?
— Недавно что-то было, да?

Что-то смотрел, да. Какая-то там была такая шикарная женщина.

— Мы не обсуждаем женщину, но мы обсуждаем квартиру.

— Персонаж, я имею в виду.

— И это не проблема?

— Проблема.

— Тогда зачем и как сотрудничать с чуваками, у которых и есть такая недвижимость,

которая очевидно им не по карману?

— Ну…
— Если оттуда, очевидно, торчат уши коррупции.

— У Министра образования квартира по средствам или нет?

— Не знаю, но, допустим, если нет.

Допустим, если нет.
— То есть, учител��й не должно быть?

— Это разные вещи.

— Почему?

— Ну потому что учителя не могут работать без того,
чтобы иметь отношение к Министерству образования.

Не говоря уже о том, что они несут в целом важнейшую там профессию и миссию, которая может быть.

Врачи и учителя.

А блогер может выбирать, с кем работать.

Учитель не может выбирать, с кем работать,

поскольку почти все школы государственные,

а блогер может легко.

— Но я считаю, что есть сферы государственной структуры,

с которыми можно работать, потому что всегда с оговорками,

нужно ко всему детально подходить, рассматривать каждый вопрос,

но это не принципиальная, знаешь, линия:

не дай бог где-то рубль налоговый коснется меня.

— Сколько сейчас стоит твоя интеграция?

— Где-то в районе девятьсот–миллион.

— На что ты тратишь?
— Ни на что.

На путешествия и на технику иногда.

— Квартира?

— У меня нет квартиры. Я маме помог квартиру купить.

Э-э, и машина у Кати есть.

— На квартиру себе не хватило или ты просто из тех, кто считает, что ну свой кирпич не особо нужен.

— Я считаю, что вкладывать в недвижимость, как в сохранение денег — неправильно.

Люди просто не умеют сложный процент считать —

основная проблема в России.

У меня был знакомый, который купил квартиру.

И он пытался мне доказать о том, что на самом деле это выгодно,

что, если что, ее можно сдавать.
И пришлось считать сложные проценты.

А ту квартиру, которую бы я хотел,

ну то есть, знаешь, ты смотришь там… Я очень люблю кататься по Питеру с приложением недвижимости и смотреть:

вот классный дом, сколько здесь стоит жилье?

Ну у меня нет стольких денег,
сколько там те дома, в которых я бы хотел квартиру.

— Сколько там они стоят? 30 миллионов рублей?

— Больше.
— Ох-х!…

Набережная Фонтанки?

— Последнее, что мне понравилось —
это на Петровской косе строят ЖК и там…

Это где в Питере такие засранные были какие-то промышленные острова, и там еще яхт-клуб.

И сейчас его застраивают под жилье.

И там есть дом, у которого, во-первых, такой загнутый угол.

И вот в этой квартире на углу ты, получается, видишь и Неву,

там «Лахта-Центр», и тут у тебя спереди старый Питер,

то есть там практически лучший вид, который я встречал.

Один из.
— И сколько там стоит?

— Ну там что-то от 40-ка до 80-ти миллионов.

— За сколько метров?
— Сейчас я думаю дороже уже,

но нужно больше ста мне.
— М-м.

— Если брать квартиру, то просторную на вырост.

— Ты любишь казино?!
— Наверное, в каком-то плане, да.

Ну то есть, меня не утягивает туда,
но это веселый способ время провести.

— Но вчера ты туда заглянул здесь?
— Да.

— Сколько играл?

— Сколько мы играли? Минут сорок.

— Сколько проиграл?
— Нисколько — выиграл.

— Сколько выиграл?
— Евро пятьсот где-то.

— Так, то есть мы зря ушли что ли?

— Ну я вас звал, ребят. Я не знаю.

Но не всегда так бывает. Просто повезло.

— Какой твой рекордный проигрыш?

— Ну может тысяч 50 рублей.

— За вечер?
— Ну да.

Ну то есть, это способ время провести. Я такой:
«Ну вот мы можем там пойти на несколько часов в казино».

И там я закладываю сумму,
ребята могут заложить какую-то сумму.

Вот мы там 10 тысяч можем проиграть или выиграть потом,

то есть бывало, что выигрываешь, бывает, что проигрываешь.

— А-а…
— У меня отыгрываться нет желания, я…

Не то, что они должны мне денег после этого.
— М-м.

Ты встречал за столами там в России или где-то еще людей,
которые не как ты пришли время провести,

а людей, которые просто в отчаянье пришли отыграть что-то или…

— Слушай, это, скорее всего, нужно ходить прям в игровые автоматы. Здесь такие есть.

Там, где люди, знаешь, играют по там минимальной ставке. Они сидят, курят, играют на несколько автоматов.

Ну так, это болезненная штука.

То есть, для меня это просто так способ время провести скорее.

— У тебя интересная версия про то,
что за дворец построили в Геленджике.

— Ну мне кажется, что это просто не дом Путина и дворец Путина,

а место, где он собирается принимать какие-то иностранные делегации, там тусоваться.

То есть, в первую очередь, мне кажется, казино — собственно это чисто какая-то азиатская история.

Там привозить какие-то делегации из Китая, правительственные не правительственные…

То есть, какая-то вот локация,
где он с мировой элитой может решать какие-то вопросы.

Не для того, чтобы там жить, потому что, мне кажется, жить ему и так есть где.

— Ты смог бы жить в Черногории?

— Слишком, я думаю, избалован большой цивилизацией, большим городом.

Здесь очень клевые места на побережье.

Да, то есть, ну если ты богач, который может себе позволить

и по какой-то причине, допустим,
не хочешь жить в Италии, то здесь да.

Тут есть очень приятные тихие места, где ты можешь осесть.

Но это всё, конечно, дачная история, я бы сказал.

— Доволен выпуском из Черногории?

— Э-э нет.

Практически никакими видео не доволен. Очень мало, которыми доволен.

Э-э очень сложно. Очень сложную задачу я придумал вот эту вот:

приехать на месяц и в этот же месяц снять и выложить.

Очень тяжело и по времени, и по условиям работы,

то есть у меня нет своего места рабочего.

Сложнее там из-за того, что нет Мишы.
Я теперь должен еще и сценарную часть…

Короче всё с нуля пересобирается. И-и я в дикой спешке вот.

— Мне приходилось слышать лицензию:
«Так это же Птушкин на минималках».

— Наверное, да. То есть, это не так должно выглядить.

То есть, с точки зрения финального результата, наверное, ролик про ледокол —

это то, как мне нравится это видеть,
как можно преподносить путешествие,

потому что…

Тут же никогда… Есть люди с разными вкусами, да?

Кто-то хочет смотреть факты там, по большому счету из Википедии зачитанные.

Кто-то хочет смотреть личные впечатления.

Кто-то хочет узнать, сколько стоит поесть, закупиться в магазине,

то есть у всего этого есть много минусов.

То есть, когда ты говоришь:
«Почему ты про цены не рассказываешь»,

потому что цены через месяц будут другие.
И про инфляцию вы слышали, да? Какая это разница.

Но люди считают, что единственный способ узнать о стране —

это чтобы местные жители тебе рассказали о ней.

Я считаю, что это буллшит,

то есть с чего вдруг?

Поэтому я выбрал тот формат,
где я рассказываю о стране через себя вот.

То есть я приезжаю… Это авторское шоу, вот.

Авторские ролики, где я свой опыт страны пытаюсь переложить в какой-то видеоконтент,

каким-то образом подать свои мысли, которые я там увидел в стране,

понял про страну, понял про Россию,

потому что я считаю, что я в принципе каждое видео сейчас снимаю, на самом деле, про Россию,

потому что только так это воспринимается.

Оно про меня и про Россию —
каждое мое тревел-видео на самом деле —

и немного там красивые картинки из других стран.

— После этого видоса у тебя была хотя бы одна мысль написать Кшиштовскому:

«Миш, давай всё-таки присоединишься?»

— Нет.

— М-м.

— Ну типа зачем, если ответ понятен.

— Какой ответ?
— Ну, ему неинтересно это делать.

— Он хочет продолжать карьеру в другом формате?

— Я не знаю, что он хочет. Сложно это понять, я думаю, самому.

А я думаю, что он решил, чем он не хочет заниматься.

— М, а когда он решил, что «Пора валить» ему…

— Ну вот, когда мы последний сезон снимали,
он там где-то такой был:

«Вот мы доснимаем это, и всё — ну, сезон».

— Надоело?
— Ну да.

И потом такие…

Ну грубо говоря, это даже не обсуждалось. То есть,
он как-то там в какой-то момент сказал в начале, что:

«Всё, я больше в этом не участвую. Дальше сами разбирайтесь».

И он даже не возвращался к этому вопросу,

то есть как бы не было никакого обсуждения.

— Вы общаетесь?
— Да, конечно.

— Вы друзья?
— Ну да.

— Все в курсе, сколько русскоязычных людей в Черногории.

Проиллюстрировать это можно по-разному:

можно забитыми пляжами,

а можно как-нибудь иначе.

Мы сейчас в Цетине. Туристов здесь немного.

Пляжа здесь нет вообще.

Но даже здесь есть вот такие надписи.

Это, если что, самый центр города.

Эта надпись была здесь в начале июня, когда я с семьей сюда приезжал.

Прошло два месяца. Она никуда не подевалась.

Так что, как говорит Евгений Чебатков:

«Казахстан! Алга!»

Итак, снова Руслан Усачев.

И в этот раз мы в Казахстане!

Казахстан — вторая страна твоего путешествия?
— Да.

— И мы пригнали сюда,

но ты живешь в главном городе страны, в Алматы,

в самом крупном городе страны.
— В бывшей столице, да.

— В бывшей столице Казахстана.

Мы с «Ириной Кайратовной» проехали по удивительно красивой Алматинской области.

— Все сливки сняли. Я видел, да.

Да-а, какие-то другие вещи вроде Медеу, Шымбулака и всего остального, показывать это вроде бы тоже довольно обычная вещь,

и поэтому мы предложили встретиться тебе в месте, которое, как нам кажется, менее попсовое.

Самый запад Казахстана,

берег Каспийского моря —

город Актау.

Актау выглядит вот так.

Мы выбрались за пределы Актау.

43 километр — так называется это место.

Сейчас камера перейдет туда.

Фу-ух.

И вот эта гладь морская…
— (оператор) Да-а, красота!… Да!…

Я, честно говоря… Мне всегда было интересно оказаться на Каспийском море,

поскольку меня еще с уроков географии манила эта история про то, что: «Море!

Но озеро».
— Да.

— Я пытался понять: «Как? Как так?!»

Мы были в Дербенте. Мы снимали там Михалыча из Animal ДжаZ.

Но вот времени побыть именно на море
и тем более в теплую погоду у нас не было.

— Где-то вот там вы были, да?
— Мы были ровно на той стороне.

Как тебе в Казахстане?


— Я не успел составить первое впечатление, потому что я сидел и монтировал.

Но я с первой секунды почувствовал именно разницу в цивилизации по сравнению с Черногорией, то есть

— здесь цивилизованней?

— Это как будто, знаешь, в воздухе сразу ощущается, что да.

И страна побольше, побогаче.

У людей потребности побольше
и интересы более разнообразные.

Я поехал в старый город. Тут, на самом деле, достопримечательностей нет, кроме…

Вот первое, что они показывают —
это «у нас есть на жилом доме маяк».

Они поставили на… Что там 10-11 этажей? Такой советский жилой дом.

Просто они влепили сверху вот эту башню с лампой крутящуюся,

потому что, как я понял,
просто зачем строить отдельно рядом маяк,

если есть высотное здание, и ты можешь на него поставить маяк.

И это выглядит странно.

— Но интересно.
— Да.

— Но интересно.
— Я люблю любые странные панельные дома,

потому что это хороший концепт.
Когда у тебя есть базовая вещь,

но ты катаешься по всему постсоветскому пространству и видишь, как люди ее адаптируют под свои нужды.

И она каким-то образом отражает эту страну,

то есть это такой, знаешь, трафарет, который,
смотря куда ты приложишь, он по-разному отпечатывается.

Мой любимый пример — это грузинский район в горах,

где они из-за того, что очень большой уклон…

Было в «Пора валить» у нас. Очень большой уклон горы.

И чтобы людям из одного дома не спускаться вниз, потом подниматься по дороге наверх в другой дом,

они построили такие мосты между домами, то есть сквозные.

И ты можешь прям пройти там сквозь один из домов на несколько уровней. Потом…

Ты живешь типа на горе. Спускаешься там условно на 6-й этаж. Переходишь по мостику через пару улиц.

И спускаешься, где тебе надо, в другом лифте.

И это всё панельки?
— Это всё панельные дома, да.

Мне кажется, у тебя козявка здесь.

С другой стороны.

— Димон, это. Берем это.

— Есть?
— Не, покажи. Я тебе честно отвечу.

Всё нормально, но с моей стороны что-то видно было.

— Вот, мне кажется, вот эта ситуация —
она объясняет Руслана Усачева--

— Так стоп. Замри.

Да, просто волосок немного отсвечивает.

— Не-не. Это партизаны, там есть.

Мне кажется, эта ситуация —
она показывает значение Руслана Усачева в русском Ютубе.

Это такой, знаешь, педант,

который замечает детали.

— Я переживаю, как ты будешь выглядить.
— Козявки… Не, так это супер. Я очень благодарен вот.

Но вот это прям очень… про тебя.

Чтобы зафиксировать, какой вот здесь пляж.

Для кого-то, наверное, это неудивительная история,

но для меня, как для человека, который либо на песке, либо на гальке загорает и потом сигает в воду,

ракушечный пляж

— это необычная вещь.

Я вот впервые его вижу и впервые делаю вот так.

И должен сказать,

когда я ехал сюда, я парился,
что все в кроссовках, а я в шлепанцах,

то сейчас я кайфую от этого, поскольку очень массажно.

О-очень массажно!

Логотип твоего мерча — это же от студии Артемия Лебедева?
— Да.

— Как так вышло?

— Я заказал у них логотип. Потом второй заказал.

— Какой из них делала нейросеть?

— Э-э первый.

— Ты знал об этом?
— Э, нет. Э-э, я там…

Я немного не понимаю, расстроил ли я их тем,
что я сказал, что он говеный,

потому что, как я понял, вся многоходовка в том, чтобы сказать:

«Вы все купились. У нас настолько классная студия, что неважно, что мы сделаем, это будут носить и использовать».

— Давай объясним, кто не понимает.

— Выяснилось там спустя какое-то время, что значительные вот эти фастлоготипы делал не человек, а нейросеть.

— Они настроили нейросети. Это,
на самом деле, они не первые делали.

Ты можешь найти похожие сервисы, просто менее прокаченные.

Они даже бесплатно тебе это будут делать.

Они не первые. Но да, они настроили какое-то программное обеспечение, куда ты вводишь ключевые слова.

И они тебе выдают абстрактные вариации,

из этого скорее всего потом их какой-нибудь главный дизайнер вибирает самые нормальные и отправляет.

— Че это стоило? 100 тысяч рублей?

— Да, сейчас они, по-моему,
нейросетевые там что-то за дешевле продают,

а так экспресс-дизайн 100 тысяч стоит, да.

— Как ты относишься к Артемию Лебедеву?

— Я, наверное, той части, где он начал какую-то политическую движуху,

не понимаю прикола.

Ну то есть, он делает вид, что он трикстер, который просто всех троллит.

Он всё время в одну сторону всех троллит.
И как будто это в его пользу,

ну для его работы, то есть получать какие-нибудь большие проекты, государственные,

делать интересные проекты, поэтому,
мне кажется, это не совсем правильно.

Мне кажется, что его позиция обусловлена не его мнением и его трикстерством,

а тем, что это потом ему принесет какие-то бонусы.

— Угу.
— А это, я считаю, неправильно.

Не, я просто про трикстерскую часть Лебедева.

Я же на дизайн учился. Я за Лебедевым давно, в курсе
его существования там со времен ЖЖ, и поэтому…

По-моему, даже со времен какого-то старого ЖЖ,

и поэтому я всякие такие приколы, провокационные, видел.

Это выглядит, как логичное развитие персонажа,

что он начинает на социальные темы высказываться,

но они слишком выстраиваются в определенную канву,
которая такая: «Ну блин, зачем?»

Если хочешь, я могу тебе сказать, почему он это может делать.

— Почему?

— Потому что, возможно, он хочет оставить след в…

…развитии России.

И он понимает, что он должен пойти на такие…

Знаешь, ты не можешь просто взять заказ на оформление метро.

Тебе скажут: «Ну у нас много других хороших студий.
Что вы еще можете предложить?»

То есть, он как бы добивается лояльности у госзаказчика,

получает контракты и делает какие-то вещи,
которые в его голове более важные для России в будущем.

— А-а.
— Понимаешь в чём.

— Ну то есть политический отсос в обмен на то, что--
— Он оставляет э-э--

— Наследие?
— Наследие, да.

— Ты бы так смог?
— Нет.

У меня как-то и нет желания наследие большое оставить.

— В подкасте у Поперечного, ты говорил:
«Мейнстримом пропагандируется разделение на черное и белое».

— Я считаю,
что очень радикализируется любое обсуждение политики.

На самом деле, я думаю, не только обсуждение политики: в целом в мире.

И у нас тоже очень жестко противопоставление на свой/чужой.

на там традиционалист/либерал.

И я не готов играть по таким правилам.

То есть, я не готов принимать, что всё либо черное, либо белое,

потому что это неправда.
У меня глаза есть, я вижу, что цветов больше.

— Твоя цитата: «Крым — это дипломатическая ошибка Путина».

Что ты имел в виду?

— Мне не кажется, что первичное желание…

…провести этот референдум и отжать Крым —

она в заботе об интересах русского населения,

потому что я всю свою жизнь до 2014-го года не знал и не слышал разговоров широких и публичных о том,

что Крым стоит вернуть.

То есть, вся риторика о том, что мы всегда хотели его вернуть —

она появилась публично после 14-го года и до сих пор существует.

Я не слышал этого, и поэтому может кто-нибудь там тайно обсуждал, и на самом деле все хотели.

Никогда об этом не слышал, поэтому я считаю,
что возможно это какая-то стратегическая история,

то есть там военная база — вот это всё. Не знаю.

Нужно было там сохранить военную базу, поэтому пофиг, будем отбирать.

До этого была схема, что мы даем кредиты Украине,

там лояльный президент,

и он просто оставляет у нас там эту базу и мы делаем, что хотим.

Типа это зона русского мира.

Потом в какой-то момент президенты лояльные закончились.

Вроде как это в твоей ответственности,

чтобы там контролировать, че, кому деньги даешь, лояльному президенту не лояльному.

То есть вроде как…

…ты должен заниматься геополитикой раз ты президент, да?
То есть, ты такой строишь из себя эксперта.

И вдруг оказывается, что то, куда ты сливал кучу денег,
вообще больше не хочет с тобой дружить,

хочет дружить с Европой,
а тебя шлет вот там несколько раз подряд в несколько революций.

То есть, почему ты пропустил это?

Ты просто считал, что можно давать им деньги, кредиты, и они будут делать, что ты попросишь?

Ты не знал,
что они в этот же момент могут разговаривать с другими людьми?

А ты думал, что они только с тобой общаются? То есть, как так можно было упустить это?

Наивно предполагать, что просто, давая там кредит Украине,

она будет до конца жизни любить Россию только за это.

Почему бы ей там не дружить с другими странами, вот?

Поэтому это дипломатия:
тебе нужно не просто закидывать деньгами,

а потом, если что-то случилось, войска вводить,
вежливых людей, чтобы они помогали там голоса считать.

Нужно другими способами решать вопросы — торговыми,

помогать стране какими-то вещами, чтобы она хотела с тобой дружить,

быть хорошим примером культуры и страны.

А этого не было сделано,
и пришлось прибегнуть к таким корявым действиям.

И в итоге проблемы у меня, у тебя, у всех.

— Ты ездишь в Крым?

— Не был в Крыму.

— Это принципиально?
— Ну я в детстве был.

— Ну сейчас ты принципиально туда не гоняешь?

— Ну если бы я поехал туда, то только,
чтобы снимать что-нибудь.

А за это мне опять закроют въезд на Украину,

поэтому я не такой любитель быть ньюсмейкером, чтобы опять в это ввязываться.

— Тебе по-прежнему запрещено?

— Надо проверить.

— Почему?

— У меня в этом году заканчивается, то есть возможно уже закончилась.

— А почему закрыли?

— Э-э потому что н-м…

Потому что накатали заяву.

Какой-то местный украинский уже политический активист почитал мои шутки в Твиттере про Крым.

Ну в плане того, что там из того, что я помню, — это,

когда начались все санкции и падение экономики сильное.

И там что-то твой любимый Адидас закрыл сто магазинов по России — рухнула экономика.

И там я условно новость комментирую,

что «Адидас закрывает сто магазинов, зато Крым наш».

Ну то есть, использовалась фраза эта.
— А-а.

И человек сделал подборку. Отправил в СБУ.

Сказал: «Вот он поддерживат аннексию Крыма.
Зпретите ему въезд».

СБУ такие: «Да».

Это опять же вот о том, что нет: не мы черные, они белые, а…

Люди разные бывают в каждой стране.

Зачем он это сделал? Потому что он, этот политический активист,
ничем не отличается от российских политических активистов,

которые таким образом каких-то своих целей добиваются.

— Руслан Усачев за обычным занятием.

— Вот вам котик.
*Ми-у*

Ласкаю киску, да.

Хочешь? Давай вместе поласкаем.

Видимо особо здесь не балуют ее.

(шепотом) Санитайзер есть?

Чш-чш-чш-чш, это всего лишь Юра Дудь.

Сначала сверху приголубь, а потом переходи на…

— Ну привет.

Привет, кошак.

Привет.

(урчит)

Пока мы шли сюда,
мы вспомнили про ролик «13 лет спустя» про чек.

Руслан Усачев в 2007-м году закупался в Ленте перед вечеринкой в честь 18-тилетия.

Спустя 13 лет он решил сделать всё ровно то же самое и сравнить, насколько выросли цены.

— Потому что у меня сохранился чек.

— Зачем ты его хранил?

— Да когда мне было 18 лет, я такой: «Нифига».
Ну это была моя самая большая такая закупка в Ленте.

Я ее сохранил, чтобы…

Ну это много денег был, и я устраивал вечеринку, и я порадовался тем, что вот.

— Ну для истории?

— Там я в принципе, ну, условно говоря, да.

— Ты там говоришь: «Да! Я из таких людей».

— Есть еще примеры такой основательности, организованности?

У меня была… Первые годы,
когда я жил в Питере, по-моему, года два,

я сохранял привычку, которую скопировал с мамы:

я записывал все покупки в тетрадь.

То есть, это ты не хранишь чеки,
но ты просто записываешь все свои--

— Расходы?
— Да, все расходы по категориям.

У меня была идея…
Ну у меня сохранилась эта тетрадь естественно.

У меня была идея затариться по ней тоже.

Ну типа по типу «чека» сделать ролик,

но там слишком расплывчато категории написаны.

Знаешь, там пирожок — 10 рублей.

Но цены, конечно, впечатляют, да, которые там были.

Оно примерно показывает,
сколько я тогда тратил в неделю, в месяц.

Есть с чем сравнить.

(музыкальная заставка)

— (Дудь) Когда говорят про Казахстан,

в первую очередь вспоминают про Кумыс.

Но есть и другое молоко.

И об этом мы узнали, когда приехали сюда,
на запад страны, в Актау.

Это шубат —

молоко верблюда, вашему вниманию.

Мы заказали вчера у проверенных людей, не в магазине.

— Ты же пробовал уже в магазине, да?
— Да.

— Нам местные сказали, что в магазине оно разбодяженное,

а вот есть проверенные люди, у которых можно заказать свеженькое.

Поэтому шубат вчерашнего надоя.

Вчера подоили верблюда,

налили в бутылку, прислали нам.

У нас в холодильнике это полежало.

И мы сейчас будем дегустировать с Русланом Усачевым.

Не-не-не, нормально-нормально.

Говорят, лечит просто от всех болезней.

Опа-опа.

— О-ох!…

— (за кадром) Хе-хе-хе, э-хе-хе.

— Не-не-не, нормально-нормально.

— (за кадром) Обделался!

— Ветер в пустыне.

Так.

— (за кадром) аккуратнее.

— Чтобы вы понимали, как в степи дует, друзья,

я просто сейчас в этом смысле иллюстрация.

Ничего страшного.

(звон бокалов)

Ваше здоровье!

На кефирчик похоже, да?

— Это максимально кефир.
Это даже больше похоже на кефир, чем шубат из магазина.

— Очень прикольненький кайфовенький а-а…

Прям… прям клево.

♪♪

Мы в важнейшей точке нашего казахстанского путешествия.

Мы знали по фотографиям, что будет красиво,

но не представляли насколько.

Итак,

Босжира.

♪♪

Все эти годы ты работаешь под псевдонимом.

Почему?
— Я так придумал. И всё.

Опять же. 10 лет назад это было. Тяжело что-то вспомнить.

Может быть тогда у всех были псевдонимы, и поэтому я подумал, что надо.

Может быть,

таким образом, мне удобнее было дистанцироваться от типа своей обычной жизни, чтобы разделять.

Но оно в итоге всё равно всё перемешалось, поэтому…

— А в паспорте у тебя что сейчас стоит?

— Э-м, в паспорте я не менял фамилию.

— А как ты выбирал?

— В то время был мультик такой японский,

назвался «Усавич» — это два зайца.

Одного зовут Путин, другого зовут, по-моему, Кириенко.

И они в тюрьме сидят,

и сбегают оттуда.

Это МТВ японское делало, то есть там три или четыре сезона.

Шикарнейший мультик.
Мы с Ильичом потом от него очень фанатели.

Всем рекомендую.

Шикарная вещь.

Сегодня вроде как прохладно: под 40 градусов.

Бывает и 50.

И вот как в жару здесь борются.

Кто смотрел Птушкина из Африки,
выдел как палатка может быть на крыше,

чтобы звери не сожрали.

А вот так можно и сбоку ее устроить,

чтобы жарко не было сильно.

У тебя есть любимый режиссер?

— Ну я бы сказал, что, наверное, из того, что я видел,

Эдгар Райт удивляет очень часто.

Человек, который является мастером визуальной комедии.

Ну, допустим, для примера, последний его, ну лучший его хит —
это «Скотт Пилигрим против всех» по комиксу.

Большинство фильмов провальные были.

Последний фильм, который выстрелил — это «Baby Driver».

И для примера, вся первая открывающая сцена, где главный герой идет за кофе, по-моему.

Он идет в наушниках,

слушает песню.

И всё действо вокруг синхронизированно под бит,
под события, под слова в песне,

потому что режиссер заморочился.

То есть, это всё настолько продуманно, настолько…

…расписано заранее и настолько визуально,
что к этому близко вообще никто не может подобраться.

Я не видел, чтобы кто-то это делал в большом кинематографе.

Но учитывая, что Эдгар Райт всё время со своими фильмами проваливается,

понятно, почему его никто не пытался копировать.

— Когда ты в последний раз смотрел телевизор?

— Э-э… О! Блин, в Казахстане первым делом.

Я въехал в квартиру — там работал какой-то канал.

Был фильм, где в течение часа…

вылизывали задницу какому-то местному,
известному титулованному путешественнику,

то есть какой-то старый…

Выйдет же, когда я уже уеду из Казахстана, да?
Вряд ли дотянутся.

Какой-то старый дед, который привязан видимо,

ну какой-то он важный здесь человек в теме туризма.

Не знаю, тревел? Я гуглил, но я уже забыл.

И там просто перечисление того: «А он туда съездил,

а еще туда съездил, а еще туда съездил» —

просто вот это идет таким вот тоном,
как будто ты какой-то советский фильм смотришь.

У меня прям очень возгорело на фразе:

«А еще он совершил кругосветное путешествие на корабле «Елизавета II» за 112 дней.

Он путешествовал вокруг света и в каждой стране каждый день он выходил, и с ним был флаг Казахстана.

Таким образом, он нес знамя Казахстана по всему миру».

Путешествие вокруг света за 112 дней — это круиз.

Чел сел на круиз, который стоит там, ну от…

Начиная от 7-ми миллионов рублей,
тебя три месяца катают по всему шару.

И эти такие: «Это вот кругосветное путешествие».

В списке его заслуг, которые,

я не знаю на федеральном канале или нет, но в этом фильме,

то, что он отдохнул зашибись как однажды.

Я такой: «Что?»

Ну то есть, я не могу представить,
чтобы в России, где там идет, как она?

«Россия-Кремль-Путин» — да такие, какие-нибудь шоу есть,
да, ежедевные с новостями о жизни президента.

Мне сложно представить,
чтоб какого-нибудь деда вот так вот ласкали.

Прям документальный фильм про него сделан.

Там в конце люди есть.
Написано «сценарий фильма», «автор идеи».

Я такой: «Вы че?!»

Мне сказали,что здесь есть три фильма про Назарбаева, которые в кинотеатре показывали.

— Ты к «Mad Max'у» как относишься?
— Положительно.

Первый конечно невозможно смотреть, старый.

— Это который 70 какой-то--
— Ну он не совсем старый.

Конечно они морально устарели. Но последний…

— Нет ощущения, что мы в месте,
где еще одну часть можно снять?

— Мне кажется там где нефтяные вышки мы проезжали,
вот там оно было ближе по духу.

— Да?
— Да.

— Не знаю, я легко себе представляю,
как вот от этой стены они просто ну вот гонятся куда-то вперед и…

— Слушай, ну «Mad Max» это про постапокалипсис, про погибшее человечество.

А здесь как будто человечество за исключением наших крузаков и не присутствовало в никаком виде никогда.

— На всякий случай, мы были вон там,

место, которое называют «корабль».

Тех скал вот так объехалии приехали к клыкам.

Слушай, я тут подумал.

Мы с тобой говорили про то, что Норильск, где ты рос —

это город, построенный просто посреди ничего,

и построенный там, где в общем люди не должны жить.

А Актау ведь в этом смысле не сильно отличается.

— Актау отличается тем, что,

насколько я понял, они нефть нашли после того,
как они построили город.

Поэтому он сейчас развивается.

Поэтому здесь всё за чертой застраивают.

Но на подъезде, когда вот ты из аэропорта едешь в город,

и там есть момент, когда дорога в пустошь упирается вот в такую стену из зданий, стен из зданий,

я прям Норильск вспомнил.
— Да?

— Просто, знаешь, перекрашенный Норильск с другим скином,

но да, это то же самое.

— Ну и погода чуть-чуть другая.

— Ну да, то есть Норильск всё серо-синее,

здесь оно всё серо-желтое.

— Здесь вообще нет пресной воды.

Здесь вся вода, которая есть у людей для питья —

это благодаря каким-то сложным условиям, очищенная вода с моря.

— Стоят какие-то самовары, которые выпаривают воду морскую,

смешивают с какой-то минеральной водой…

…из источника — и это их вода.

Ну в целом да. Как бы нет здесь питьевого источника воды.

В Норильске он есть — там снег тает.

Я имею в виду, то, что это два города как бы необязательные.

То есть, сейчас сложно представить, чтобы здесь появился жилой город.

Но в Советском Союзе захотели и сделали.

Это, мне кажется, самое…

Актау — самое такое советское поселение.

То есть: «Советский Союз!
Здесь будем контролировать территорию».

Построить в середине ничего город.

Влепить туда ядерную станцию,

тепловая энергия, которой будет опреснять воду,
которую люди там будут пить.

То есть, это замкнутая экосистема, которая…

Можно было и без нее обойтись,
но она есть, и теперь здесь живут люди,

э-э рождаются новые поколения и покупают себе крузаки.

— После того, как ты пустился в свое путешествие,
тебя спросили:

«Что должно измениться в России,
чтобы ты подумал и решил, что можно вернуться?»

И ты ответил: «Нужно Медведева вернуть.

(смеется)
При Медведеве хорошо было.

— Да.
— Это такая постирония?

— Э-э это «трава была зеленее».

Ну это вот то, о чем я говорил, что время меняется и-э ну…

Тогда было это ощущение свободы, когда президент, ну…

Изменения того, что у тебя пришел молодой президент,

который там фотографируется с айфоном, и заводит Твиттер, приезжает в США,

ну то есть, это настроение же было не только в России.
Оно в целом так. Видели его.

И действительно была некая либерализация каких-то процессов,

поэтому вот в этом история.

То есть, то правление Медведева, которое было тогда,

оно в целом, я считаю, неплохое было.

— Вот смотри. Есть какой-то человек,
который вроде бы был неплох.

Но потом проходит время,
и ты узнаешь про него какие-то очень неприятные…

— Я хо… да.
— Детали.

Наступает 21-й год, и ты всё равно говоришь,

что он типа, ну, в порядке.

— Да, я того Медведева хочу вернуть.

— А, того?

— У которого не было там всех этих историй.

Если мы будем говорить с тобой серьезно,

то в целом, как политик, Медведев уничтожен.

И он не своевремен сейчас,

если мы так говорим.
— М-м.

Если мы говорим о возвращении того Медведева, но сознание…

Если ты меня спрашиваешь,

могу ли я отправить машину времени в 2008-й,

оттуда выдернуть Медведева и здесь его поставить —
то есть, такой вопрос ты мне задаешь, Юра?

То знаешь, что я сделаю?
Я отправлюсь на машине времени и скажу:

«Медведев, я сейчас заберу тебя в будущее,

но только без уточек» — вот так-то.

Ну то есть, это как-то странно.

Естественно, я говорю о романтизированном.

То же самое, что и с советским космосом:

о некой романтизированной идее,

неком Медведевым, олицетворяющим то время,

а не о конкретном человеке.

— Ты мог бы жить в Казахстане?

— М-да, да.

Мне кажется, что да.

Он достаточно… Ну это очень похоже на Россию с не сразу очевидными отличиями.

И я выяснил,
что я случайно изобрел какой-то очень интересный тест для страны —

это моя прическа.

То есть,
я перед отъездом из России подстригся определенным образом,

как мы договорились с парикмахером: мы пришли к такому варинту.

Я отфотографировал это со всех сторон.

И всё, что мне сейчас нужно сделать —
раз там в пару недель приходить парикмахеру в стране и говорить:

«Сделайте так.

Мне нужно это».

В Черногории я в Тивате подстригся за 8 евро.

Я показал человеку:

«Вот мне нужно. Прямо вот так выбриваешь».

А типа оно, когда отрастает, ты видишь, где эта полоса.

— Там прям контур.
— Ну да. Контур есть.

Он такой:

«Yes, I see you».

Первым делом он сбривает весь контур.

Бритвой.

И начинает заново его делать.

И делает мне такую в стиле…

Немного в стиле Юры Дудя,

когда у тебя вниз хвост идет.

Такая рейверская история.

Я ему говорю: «Давай еще раз покажу».

Такой смотрит:

«Да, всё правильно».

Продолжает делать.

И сверху вместо просто волос он мне какую-то типа, знаешь,

вот такая средиземноморская история с лакированными волосами,
мокрыми.

Он мне этим зафигачивает.

Зализывает, и говорит: «Вот».

Я такой: «Ну, это не то.

Мне интервью Дудю давать скоро.

Я выгляжу, как говно».

Поэтому мы там в кустарных условиях дома перебрили немного.

В общем, сюда приезжаю.

Здесь в Алматы на каждом шагу барбершоп.

Показываю.

Ребята нормальные выбривают прямо.

Всё хорошо.

Единственный вопрос задают:

«А зачем ты себе сделал такую прическу?»

Ну такие, знаешь, что: «Ну какая-то она странная для--
— Ага-а.

для нас».

И вторая деталь.

Я дваждыходил здесь в парикмахерскую.

Второй раз мне тоже просто обновляют.

И девушка делала прическу.

Она мне, не спрашивая,

волосы ставит и зализывает назад,

как здесь все ходят.
— Так.

— То есть, я такой: «А почему вы так сделали?»

То есть, обычно спрашивают: «Что делать с челкой?

Вам назад? Вперед? Как носите?»

Она, не спрашивая, сделала так, как здесь принято.
— Так.

Я такой: «Зачем так сделали?»

«Вам так лучше».

Но спросила: «Переделать?» — «Да нет, всё хорошо».

Мне понравилось, как она сделала.
Но просто, знаешь, это какой-то некий…

А, самое прикольное, что у девушки здесь была тату.

Она тоже меня спросила: «А зачем ты такую прическу сделал?»

У нее татуировка «если это не странно, мне неитересно».

Ну может быть, в этом и был ее интерес: «А зачем ты так сделал?»

— Ты отвечал себе на вопрос:
«Что ты будешь делать, если Ютуба не станет?»

— Я иногда задумываюсь об этом, но у меня нет плана.

Мне нравится,

когда чисто. Я бы клинингом занимался,

если бы, знаешь, меня прям совсем с… э-э…

Пьедестала той величайшей, светлейшей профессии,
самой ценной — видеоблогера —

скинули к простым смертным.

Это шутка, если что.

Я иронизирую над собой.

Если бы нужно было заниматься какой-то простой работой,

ну типа обычной, а не вот этой вот,

свечением лица на экране,

то вот клинингом вообще.

Я обожаю, когда грязь в чистоту превращается.

(музыкальная заставка)

— Блиц.

Я спрашиваю коротко, ты отвечаешь необязательно коротко.

— Самая большая жесть, которую ты видел на Ютубе?

— Интервью Киселева Дудю,

где он не подготовился.

— Птушкин или Лядов?

— Птушкин.

— Ивангай или Влад А4?

— Э-э-э сейчас А4.

— Хованский или Соколовский?

— Наверное, Хованский.

— Пивоваров или Парфенов?

— Парфенов.

— Моргенштерн или Фейс?

— Моргенштерн.

— Поперечный или Ильич?

— Закончили.

(шепчет) Поперечный.

Ильич.

Отказываюсь отвечать на такие провокационные вопросы.

Лучше про «Путин красавчик» спрашивай, чем про вот это вот.

— Сколько тебе было в 1999-м?

— 10 лет.

— Сколько тебе будет в 2036-м?

— Ну давай опять. Тридцать шесть —

это… три-три…

тридцать шесть плюс десять лет —

сорок семь.

Сорок семь лет!

— И финальное: в чем сила?

— В информации.

У кого информация, тот сильнее.

Кто умеет управлять информацией, тот сильнее.

Ну это глобально.

На персональном уровне другой ответ будет.

— Какой?

— Стойкость,

ну выдержка — вот такие вещи.

(музыкальная заставка)

— Конкурс!

Что будет призом?

— Когда мы снимали «Пора валить»,

начиная с Нью-Йорка примерно.

Ну то есть, в Нью-Йорке я купил себе чемодан.

Очень хотел себе классный чемодан,
чтобы наклейки на него вешать.

— А-а.

— Купил себе в Нью-Йорке чемодан.

И вот с того времени там периодически брал его в поездки «Пора валить», просто какие-то поездки.

И в каждой стране клеил наклейку с этой страной,

то есть он оброс таким слоем ярлыков со всех этих стран и какими-то другими наклейками.

И вот этот чемодан я разыграю.

— Конкурс.

Очень простые условия.

В закрепленном комментарии к этому видео нужно написать ответ на следующий вопрос:

«Почему вы, имея возможность уехать из России,

не уезжаете?»

Ну то есть, мы не берем ситуацию,
когда возможности уехать нет.

Но представим, что она есть.

Финансовая, организационная и какая угодно еще,

но вы этой возможностью не пользуетесь.

Почему?

Самый интересный ответ заслужит этот приз.

На всякий случай, мы не призываем повторять за человеком,

а наоборот хотим просто подпитаться каким-то позитивом.

Э-э и-и-и услышать причины людей,

который остаются в нашей прекрасной, но сложной стране.

Посмотрим, к чему это приведет.

Возможно мы не позитивом, а негативом оттуда подпитаемся,

но мы, конечно, надеемся какие-то классные примеры и остроумные ответы там подчерпнуть.

— Можно я скажу, зачем путешествовать надо?

Оставишь там где-нибудь, а может выкинешь.

— Давай.

Помнишь, как в детстве у тебя время тянулось?

Как много всего можно было успеть за день?
— Да.

— И с возрастом день короче становится,

потому что ты ничего нового не делаешь.

То есть, поэтому у тебя субъективно твое время — оно сжимается.

И вроде как ты ничего особо не сделал,

а день прошел.

И я считаю, что одно из самых лучших решений —

это собственно поиск новых эмоций.

И путешествие —

оно позволяет растягивать твое субъективное время.

Ты можешь обратить на это внимание, когда ты сам едешь в отпуск,

и когда твои знакомые ездят в отпуск.

Они возвращаются и такие:

«Блин!… Я столько всего видел!»

А ты мог даже не заметить, что они типа--
— Уехали.

Они уехали, да. И они такие: «Мы уезжаем на две недели».

«А, что? Две недели уже прошло?»

Соответственно, когда ты уезжаешь в отпуск,

ты возвращаешься такой заряженный рассказать кучу историй.

А люди как-то не успели по тебе соскучиться,

потому что у вас субъективно по-разному время шло.

И-и если ты хочешь дольше жить,

тебе помимо здоровья нужно растягивать свое субъективное время,

и поездки для этого — это один из таких читкодов.

То есть, ты можешь естественно и в обычной жизни там заниматься каждый раз чем-то новым.

Я стараюсь тренировать в поездках вот этот взгляд иностранца,

когда ты и в родной среде можешь по-новому посмотреть на какие-то вещи.

То есть, это позволяет тебе путешествовать в тех местах,
где ты уже и так был, привычных.

Но для этого нужно натренироваться.

— Руслан,

спасибо тебе большое!

(заключительная сцена)