[Текст песни «Ты не живёшь в гулаге»]

Блатные занимали место поближе к печке. Нары были застланы грязными ватными одеялами и покрыты множеством пуховых подушек разного размера. Повыше, где было темно, лежали ещё одеяла и подушки: туда затаскивали каких-то женоподобных молодых воришек, да и не только воришек – педерастом был чуть не каждый вор. Блатных окружала толпа холопов и лакеев, готовых на что угодно, лишь бы им отломили корочку хлеба или налили супчику

Думал ли он тогда о семье? Нет. Думал ли он о свободе? Нет. Читал ли он на память стихи? Нет. Вспоминал ли он прошлое? Нет. Он ни о чём не вспоминал. Он жил только одной равнодушной животной злобой

Неисчислимы злодеяния воров в лагере. Работяги — несчастные люди, у которых вор забирает последнюю тряпку, и работяга боится пожаловаться, ибо видит, что вор сильнее начальства. Десятки тысяч людей забиты ворами насмерть. Сотни тысяч побывавших в заключении растлены воровской идеологией и перестали быть людьми. Нечто блатное навсегда поселилось в их душах, воры и их мораль навсегда оставили в душе любого неизгладимый след

Груб и жесток начальник, лжив воспитатель, бессовестен врач, но всё это пустяки по сравнению с растлевающей силой блатного мира. Те всё-таки люди, и иногда в них всё же проглядывает человеческое. Блатные же — не люди. Влияние их морали на лагерную жизнь безгранично, всесторонне. Лагерь — отрицательная школа жизни целиком и полностью. Ничего полезного или нужного никто оттуда не вынесет, ни сам заключённый, ни его начальник, ни его охрана, ни невольные свидетели — инженеры, геологи и врачи

Каждая минута лагерной жизни — отравленная минута. Там много такого, чего человек не должен знать, не должен видеть, а если видел — лучше ему умереть. Заключённый приучается там ненавидеть труд — ничему другому он там и не может научиться. Он обучается там лести, лганью, мелким и большим подлостям, становится эгоистом. Возвращаясь на волю, он видит, что не только не вырос за время лагеря, но что интересы его сузились, стали бедными и грубыми. Моральные барьеры отодвинулись куда-то в сторону. Оказывается, можно делать подлости и всё же жить. Можно лгать — и жить. Можно обещать и не исполнять обещаний и всё-таки жить. Можно пропить деньги товарища. Можно попрошайничать и жить. Оказывается, что человек, совершивший подлость, не умирает. Он приучается к обману, к злобе на всех и вся. Он винит весь мир, оплакивая свою судьбу. Он чересчур высоко ценит свои страдания, забывая, что у каждого человека есть своё горе. К чужому горю он разучился относиться сочувственно — он просто его не понимает, не хочет понимать

Скептицизм — это ещё хорошо, это ещё лучшее из лагерного наследства. Он приучается ненавидеть людей. Он боится — он трус. Он боится повторений своей судьбы — боится доносов, боится соседей, боится всего, чего человек бояться не должен. Он раздавлен морально. Его представления о нравственности изменились, и он сам не замечает этого

Начальник приучается в лагере к почти бесконтрольной власти над арестантами, приучается смотреть на себя как на бога, как на единственного полномочного представителя власти, как на человека высшей расы

Молодой крестьянин, попавший в заключение, видит, что в этом аду только урки живут сравнительно хорошо, с ними считаются, их побаивается всемогущее начальство. Они всегда одеты, сыты и поддерживают друг друга

Крестьянин задумывается. Ему начинает казаться, что правда лагерной жизни — у блатных, что, только подражая им в своём поведении, он встанет на путь реального спасения своей жизни. Есть, оказывается, люди, которые могут жить и на самом дне. И крестьянин начинает подражать блатным в своём поведении, в своих поступках. Он поддакивает каждому слову блатных, готов выполнить все их поручения, говорит о них со страхом и благоговением. Он спешит украсить свою речь блатными словечками — без этих словечек не остался ни один человек мужского или женского пола, заключённый или вольный, побывавший на севере. Слова эти — яд, влезающий в душу человека, и именно с овладения блатным диалектом и начинается сближение фраера с блатным миром

Интеллигент-заключённый подавлен лагерем. Всё, что было дорогим, растоптано в прах, цивилизация и культура слетают с человека в самый короткий срок, исчисляемый неделями. Интеллигент превращается в труса, и собственный мозг подсказывает ему оправдание своих поступков. Он может уговорить сам себя на что угодно, присоединиться к любой из сторон в споре. Физическое воздействие становится воздействием моральным. Интеллигент напуган навечно. Дух его сломлен. Эту напуганность и сломленный дух он приносит и в вольную жизнь

Инженеры, геологи, врачи — все прибывшие на север по договорам с Дальстроем развращаются быстро: длинный рубль — рабский труд, которым так легко и выгодно пользоваться, сужение культурных интересов — всё это развращает и растлевает. Человек, долго поработавший в лагере, не едет на материк — там ему грош цена, а он привык к богатой, обеспеченной жизни

В этом растлении человеческой души в значительной мере повинен блатной мир, уголовники-рецидивисты, чьи вкусы и привычки сказываются на всей жизни дальнего севера